Об авторе

Жан Батист Поклен родился в Париже 15 января 1622 года. Его отец, буржуа, придворный обойщик, нисколько не помышлял о том, чтобы дать сыну какое-либо большое образование, и к четырнадцати годам будущий драматург едва лишь научился читать и писать. Родители добились того, чтобы их придворная должность перешла к сыну, но мальчик обнаружил незаурядные способности и упорное желание учиться, ремесло отца не влекло его. По настоянию деда Поклен-отец с большой неохотой определил сына в иезуитский коллеж. Здесь в течение пяти лет Мольер с успехом изучает курс наук. Ему посчастливилось иметь в качестве одного из учителей знаменитого философа Гассенди, который познакомил его с учением Эпикура. Рассказывают, что Мольер перевел на французский язык поэму Лукреция «О природе вещей» (перевод этот не сохранился, и нет доказательств достоверности этой легенды; свидетельством может служить лишь здравая материалистическая философия, которая сквозит во всех произведениях Мольера).
Еще с детства Мольер был увлечен театром. Театр был самой его дорогой мечтой. По окончании клермонского коллежа, выполнив все обязанности по формальному завершению образования и получив диплом юриста в Орлеане, Мольер поспешил образовать из нескольких друзей и единомышленников труппу актеров и открыть в Париже «Блистательный театр».
О самостоятельном драматургическом творчестве Мольер еще не думал. Он хотел быть актером, и актером трагического амплуа, тогда же он себе взял и псевдоним – Мольер. Это имя кто-то из актеров уже носил до него.
То была ранняя пора в истории французского театра. В Париже лишь недавно появилась постоянная труппа актеров, вдохновленная драматургическим гением Корнеля, а также покровительством кардинала Ришелье, который и сам был не прочь кропать трагедии.
Начинания Мольера и его товарищей, их молодой энтузиазм не увенчались успехом. Театр пришлось закрыть. Мольер вступил в труппу бродячих комедиантов, разъезжавшую с 1646 года по городам Франции. Ее можно было увидеть, в Нанте, Лиможе, Бордо, Тулузе. В 1650 году Мольер и его товарищи выступали в Нарбонне.
Скитания по стране обогащают Мольера жизненными наблюдениями. Он изучает нравы различных сословий, слышит живую речь народа. В 1653 году в Лионе он ставит одну из первых своих пьес – «Сумасброд».
Талант драматурга открылся в нем неожиданно. Он никогда не мечтал о самостоятельном литературном творчестве и взялся за перо, понуждаемый бедностью репертуара своей труппы. Вначале он лишь переделывал итальянские фарсы, приспосабливая их к французским условиям, потом стал все более отдаляться от итальянских образцов, смелее вводить в них оригинальный элемент и, наконец, совсем отбросил их ради самостоятельного творчества.
Так родился лучший комедиограф Франции. Ему было немногим более тридцати лет. «Ранее этого возраста трудно чего-либо достичь в драматическом жанре, который требует знания и мира, и сердца человеческого», – писал Вольтер.
В 1658 году Мольер снова в Париже; это уже опытный актер, драматург, человек, познавший мир во всей его реальности. Выступление труппы Мольера в Версале перед королевским двором имело успех. Труппа была оставлена в столице. Театр Мольера обосновался вначале в помещении Пти-Бурбон, выступая три раза в неделю (в остальные дни сцену занимал Итальянский театр).
В 1660 году Мольер получил сцену в зале Пале-Рояля, построенного еще при Ришелье для одной из трагедий, часть которой написал сам кардинал. Помещение отнюдь не отвечало всем требованиям театра – впрочем, Франция тогда и не имела лучших. Даже век спустя Вольтер жаловался: «У нас нет ни одного сносного театра – поистине готическое варварство, в котором нас справедливо обвиняют итальянцы. Во Франции хорошие пьесы, а хорошие театральные залы – в Италии».
За четырнадцать лет своей творческой жизни в Париже Мольер создал все то, что вошло в его богатое литературное наследие (более тридцати пьес). Дарование его развернулось во всем блеске. Ему покровительствовал король, который был, однако, далек от понимания того, каким сокровищем в лице Мольера обладает Франция. Однажды в разговоре с Буало король спросил, кто прославит его царствование, и был немало удивлен ответом строгого критика, что этого достигнет драматург, назвавшийся именем Мольер.
Драматургу пришлось отбиваться от многочисленных врагов, которые были заняты отнюдь не вопросами литературы. За ними скрывались более могущественные противники, задетые сатирическими стрелами комедий Мольера; враги измышляли и распространяли самые невероятные слухи о человеке, составлявшем гордость народа.
Мольер умер внезапно, на пятьдесят втором году жизни. Однажды во время представления своей пьесы «Мнимый больной», в которой тяжело больной драматург играл главную роль, он почувствовал себя плохо и через несколько часов после окончания спектакля скончался (17 февраля 1673 года). Архиепископ Парижский Гарлей де Шанваллон запретил предавать земле похристианским обрядам тело «комедианта» и «непокаявшегося грешника» (Мольера не успели соборовать, как того требует церковный устав). Около дома скончавшегося драматурга собралась толпа фанатиков, пытаясь помешать погребению. Вдова драматурга выбросила в окно деньги, чтобы избавиться от оскорбительного вмешательства возбужденной церковниками толпы. Мольер был похоронен ночью на кладбище Сен-Жозеф. Буало отозвался на смерть великого драматурга стихами, рассказав в них о той обстановке вражды и травли, в которой жил и творил Мольер.
В предисловии к своей комедии «Тартюф» Мольер отстаивая право драматурга, в частности комедиографа, на вмешательство в общественную жизнь, право на изображение пороков во имя воспитательных целей, писал: «Театр обладает великой исправительной силой». «Лучшие образцы серьезной морали обычно менее могущественны, чем сатира... Мы наносим порокам тяжелый удар, выставляя их на всеобщее посмеяние».
Здесь же Мольер определяет смысл назначения комедии: «Она не что иное, как остроумная поэма, обличающая человеческие недостатки занимательными поучениями».
Итак, по мнению Мольера, две задачи стоят перед комедией. Первая и главная – поучать людей, вторая и второстепенная – развлекать их. Если лишить комедию назидательного элемента, она превратится в пустое зубоскальство; если отнять у нее развлекательные функции, она перестанет быть комедией и нравоучительные цели также не будут достигнуты. Словом, «обязанность комедии состоит в том, чтобы исправлять людей, забавляя их».
Драматург прекрасно понимал общественное значение своего сатирического искусства. Каждый в меру своих талантов должен служить людям. Все должны содействовать общественному благосостоянию, но каждый это делает в зависимости от своих личных склонностей и дарований. В комедии «Смешные жеманницы» Мольер весьма прозрачно намекнул на то, какой театр ему по вкусу.
Главными достоинствами игры актера Мольер считает естественность и простоту. Приведем рассуждения отрицательного персонажа пьесы Маскариля. «Только комедианты Бургундского отеля способны показать товар лицом», – рассуждает Маскариль. Труппа Бургундского отеля была королевской труппой Парижа и, следовательно, признавалась первейшей. Но Мольер не принимал ее театральную систему, осуждая «сценические эффекты» актеров Бургундского отеля, которые умели лишь «раскатисто декламировать».
«Все остальные – невежды, читают стихи так, как говорится», – развивает свою теорию Маскариль. К этим «остальным» относится театр Мольера. В уста Маскариля драматург вложил толки парижских театральных консерваторов, которых шокировали простота и обыденность сценического воплощения авторского текста в театре Мольера. Однако, по глубокому убеждению драматурга, нужно читать стихи именно «как говориться»: просто, естественно; и сам драматургический материал, по мнению Мольера, должен быть правдивым, выражаясь современным языком – реалистическим.
Мысль Мольера была справедлива, но ему не удалось убедить своих современников. Расин не пожелал ставить свои трагедии в театре Мольера именно потому, что слишком естествен был метод сценического раскрытия актерами авторского текста.
В XVIII столетии Вольтер, а вслед за ним Дидро, Мерсье, Седен, Бомарше упорно боролись против напыщенности и неестественности классицистического театра. Но и просветителям XVIII столетия не удалось добиться успеха. Классицистический театр по-прежнему придерживался старых форм. В XIX веке против этих форм выступили романтики и реалисты.
Тяготение Мольера к сценической правде в ее реалистическом толковании весьма очевидно, и лишь время, вкусы и понятия века не позволили ему развернуть свой талант с шекспировской широтой.
Интересные суждения о сущности театрального искусства высказывает Мольер в «Критике «Урока женам». Театр – «это зеркало общества», – говорит он. Драматург сравнивает комедию с трагедией. Очевидно, уже в его время высокопарная классицистическая трагедия начинала наводить скуку на зрителей. Один из персонажей названной пьесы Мольера заявляет: «на представлении великих произведений – ужасающая пустота, на глупостях (имеются в виду комедии Мольера) – весь Париж».
Мольер критикует классицистическую трагедию за ее оторванность от современности, за схематичность ее сценических образов, за надуманность положений. В его дни на эту критику трагедии не обратили внимания, между тем в ней в зародыше таилась будущая антиклассицистическая программа, с которой выступили французские просветители во второй половине XVIII века (Дидро, Бомарше) и французские романтики первой половины XIX века.
Перед нами реалистические принципы, как могли они мыслиться во времена Мольера. Правда, драматург полагал, что «работа с натуры», «сходство» с жизнью необходимы главным образом в комедийном жанре и не идут за его пределы: «Изображая людей, вы пишете с натуры. Портреты их должны быть схожи, и вы ничего не достигли, .если в них не узнают людей вашего века».
Мольер высказывает и догадки о правомочности в театре своеобразного смешения серьезного и комического элементов, что, по мнению его современников и даже последующих поколений, вплоть до войны романтиков с классицистами в XIX веке, считалось недопустимым.
Словом, Мольер пролагает путь для грядущих литературных битв; но мы погрешили бы против истины, если бы объявили его глашатаем театральной реформы. Представления Мольера о задачах комедии не выходят из круга классицистической эстетики. Задача комедии, как он ее себе представлял, – «дать на сцене приятное изображение общих недостатков». Он проявляет здесь характерное для классицистов тяготение к рационалистическому абстрагированию типов.
Мольер нисколько не возражает против классицистических правил, видя в них проявление «здравого смысла», «непринужденные наблюдения здравомыслящих людей о том, как не испортить себе удовольствия от этого рода пьес». Не древние греки подсказали современным народам единства времени, места и действия, а здравая человеческая логика, рассуждает Мольер.
В маленькой театральной шутке «Версальский экспромт» (1663) Мольер показал свою труппу за подготовкой очередного спектакля. Актеры говорят о принципах игры. Речь идет о театре Бургундского отеля.
В задачи комедии входит «точное изображение человеческих недостатков», – заявляет он, но комедийные образы отнюдь не портреты. Невозможно создать характер, который не напоминал бы кого-нибудь из окружающих, но «надо быть помешанным, чтобы искать в комедии своих двойников», — утверждает Мольер. Драматург явно намекает на собирательность художественного образа, говоря о том, что черты комедийного персонажа «могут быть подмечены у сотни разных лиц».
Все эти верные мысли, брошенные мимоходом, впоследствии найдут свое место в системе реалистической эстетики.
Мольер был рожден для реалистического театра. К реалистическому складу творчества его подготовила и трезвая материалистическая философия Лукреция, которую он изучал в юности, и богатые жизненные наблюдения в годы скитальческой жизни. Драматургическая школа его времени наложила на него свою печать, но Мольер то и дело разрывал оковы классицистических канонов.
Основное отличие классицистической системы от реалистических методов Шекспира проявляется в методе построения характера. Сценический характер классицистов по преимуществу односторонен, статичен, без противоречий и развития. Это характер-идея, он настолько широк, насколько этого требует вложенная в него идея. Авторская тенденциозность проявляется совершенно прямолинейно и обнаженно. Талантливые драматурги — Корнель, Расин, Мольер — умели в пределах и узкой тенденциозности образа быть правдивыми, но нормативность эстетики классицизма все-таки ограничивала их творческие возможности. Высот Шекспира они не достигли, и не потому, что им не хватало таланта, а потому, что дарования их часто вступали в противоречие с установленными эстетическими нормами и отступали перед ними. Мольер, работавший над комедией «Дон-Жуан» спешно, не предназначая ее для длительной сценической жизни, позволил себе нарушить этот основной закон классицизма (статичность и однолинейность образа), он писал, сообразуясь не с теорией, а с жизнью и своим авторским разумением, и создал шедевр, драму в высшей степени реалистическую.