Осмотревшись, Данкэн, волоча сумку, проходит в дом. Не обращая внимания на выстиланную «газетную дорожку», ступает прямо на ковер.
Филлипа. Пожалуйста, идите по газетам.
Данкэн осторожно ступает на «газетную полосу», доходит до центра комнаты. Останавливается. С интересом осматривается.
Филлипа тем временем бежит на кухню.
Данкэн собирается сесть в кресло.
Филлипа (внезапно). Не двигайтесь!
Данкэн несколько озадаченно смотрит на нее.
Филлипа выходит из кухни, держа в одной руке табуретку, в другой — тарелку с сэндвичами.
Филлипа. Садитесь! Вы наверняка голодны.
Данкэн продолжает стоять.
Филлипа. Садитесь же!
Данкэн подчеркнуто аккуратно берет с пола газету, сдувает с нее пыль, раскладывает, кладет на табуретку. Садится. Придвигает к себе сумку.
Филлипа дает ему сэндвичи. Какое-то время молча разглядывают друг друга.
Филлипа. Хотите что-нибудь выпить? Или нет, сначала надо поесть… Пожалуйста, ешьте — это все вам.
Филлипа отходит, начинает взбираться по винтовой лестнице. Вспомнив про оставленную на диване сумочку, внезапно останавливается, возвращается, подхватывает сумочку. Хочет пройти мимо Данкэна. Тот резко встает, преграждая ей дорогу.
Данкэн. Свинья!
Филлипа (роняя сумочку). Простите?
Данкэн. Хрюкает. Это — свинина.
Филлипа. Ну и что?!
Данкэн. Я — вегетарианец. Не беру в рот ничего, что могло бы иметь маму и папу. На этот счет я весьма щепетилен. (Отдает ей тарелку с бутербродами.)
Филлипа, подхватив с пола сумочку, уносит тарелку с бутербродами в кухню.
Данкэн, воровато озираясь, кладет в карман серебряную пепельницу.
Возвращается Филлипа с едой. Теперь на тарелке большой ломоть хлеба и крупный кусок сыра.
Филлипа. Этот сыр — сирота. Вырос без папы и мамы.
Данкэн. Давайте.
Филлипа. Я поставила чайник.
Данкэн (начиная жевать). Сыр твердый, как башмак.
Филлипа. Извините.
Данкэн. Запить бы чем-нибудь…
Филлипа. Сейчас посмотрю, как там чайник. (Намеревается уйти.)
Данкэн в очередной раз вскакивает и преграждает ей дорогу.
Данкэн (показывая на портрет старой женщины). Классная картина. (Слышен звук закипевшего чайника.) И мраморные часы, сияющие зеркала. Хорошенькая леди. И — я. (Чайник на кухне захлебывается.) Ха-ха! (Отдает ей тарелку.)
Филлипа. Одну минуту. (Направляясь на кухню, оглядывается.) Будете пить чай?
Данкэн. Нет, кофе. Я пью черный. (Сойдя с газетной дорожки, подскакивает к барной стойке. Когда открывает дверцу, зажигается свет. Пугается. Берет бутылку шотландского виски, наливает в стакан. С бутылкой и стаканом поспешно возвращается назад — к столу.)
Из кухни выходит Филлипа. Заметив открытую дверцу бара, все понимает, хотя Данкэн как ни в чем не бывало сидит на своем месте.
Филлипа. Вот — черный кофе.
Данкэн (торжествующе поднимая стакан с виски). А вот — мой родной шотландский виски. (Пьет.) Благодарю, что покатали в своем лимузине. И за угощение — спасибо. Дом — богатый…
Филлипа (показывая на портрет). Мама Ричарда никогда не простила бы мне этот беспорядок вокруг. Не поверите, как трудно в наши дни найти прислугу, на которую можно положиться.
Данкэн (жуя). Черствый, однако, сыр.
Филлипа. Извините, становлюсь чудовищно болтливой, когда ем. Вернее, наблюдая, как другие едят.
Данкэн (допивая виски). Прислуга! Шикарная обстановка. И, как говорится, здесь-то и начинается благотворительность. Передайте мужу, что у него очень соблазнительная жена. И он не должен позволять ей подбирать бездомных в свое отсутствие. (Допивает виски.) Ваше здоровье! Пересохло в горле после всей этой болтовни. (Начинает продвигаться к входной двери, рассматривая при этом газеты под ногами.) Газеты оставьте себе. Ну, я пошел…