Выбрать главу

Дрожа от страха, унижения и холода, девушка подчинилась.

– Сладкая какая! Рыжая, вся в меня! А Эллин совсем на меня не похожа! Кто знает, не наставила ли мне моя старуха рога? По крайней мере, поймать с поличным на измене мне не удалось ее ни разу! Хитрая была бестия!

– Не надо! – Голенькая Алисин почувствовала холод от прикосновения рук призрака. Впрочем, бесплотное тело не причинило никакого вреда.

– О горе мне! – Призрак, поняв, что не сможет воспользоваться телом внучки, растаял.

После беседы с призраком девушке стало совсем плохо, а тут служанка принесла яичницу с ветчиной и глиняную кружку с пивом.

– Скорее я прыгнула в яму со львами, чем заставлю себя проглотить хоть кусочек. – Заявила она. – Какой там завтрак!

– Не торопись отказываться, – служанка улыбнулась и оставила все на столе. Не прошло и часа, как все было съедено. – И оденьтесь! тут не жарко!

Вечером слуга вновь пришел за девушкой и повел ее знакомой дорогой в спальню молодоженов. Целую неделю, пока у госпожи было женское недомогание, Алисин пришлось выполнять супружеский долг за нее.

Сначала она не испытывала ни желания, ни страсти, только чувство непонятного тепла, поднимающегося из поруганного местечка, делало ее нежной и податливой.

Супруги раз высекли наложницу розгами, за отказ рыцарю в милых шалостях, считавшимися в те времена смертным грехом: предоставить для запретный утех свою шоколадную дырочку.

Тут снова пригодились ременные петли.

– Ну вот, – для начала он положил ладонь на то самое местечко, которое девушка не хотела давать.

Алисин, казалось, поняла, что сопротивление бесполезно, но все же безуспешно попыталась сдвинуть ноги.

– Все только начинается! – рыцарь просунул в колечко кончик указательного пальца. – Corruptio optimi pessima![14]

По телу Алисин прошла судорога.

– А теперь покажи, кто тут хозяин! – Эллин протянула мужу пучок связанных прутьев. – Она еще будет решать, что можно моему мужу, а что нельзя! Видимо, наш первый урок она уже успела позабыть.

Мартин смотрел, как раскраснелись щеки и загорелись глаза у его супруги, и решил по-рыцарски поучить непослушную девчонку.

– Ну, раз она не хочет по-хорошему… – Рыцарь взмахнул розгой. – Будет по-плохому!

Размахнувшись, он на секунду задержал прутья на ляжках Алисин, а потом дернул их на себя.

На этот раз порка была весьма суровой, но и рыцарь оказался на высоте. Мужчине показалось, что розги сделали Алисин податливой, покорной и горячей. Мартин плюнул в шоколадную дырочку, а потом вошел в нее резко, с силой, причиняя каждым ударом еще большую боль.

– Ты будешь делать все, что тебе приказано! – Он жестко насиловал девственное место и получал от этого огромное наслаждение.

Он резко вогнал оружие по самое основание. Такого девушка явно не ожидала. Рыцарь обнял девушку, просунув руки ей под живот, и вошел в нее медленно, но уверенно, не останавливаясь и тогда, когда заметил, как она сжалась от боли и страха, и продолжал движение, пока не вошел до конца. Затем он остановился, давая ей освоиться с новыми ощущениями. Почувствовав, что кольцо податливо растянулось, Алисин застонала тихо, потом громче.

«Хорошо, что Мартин заставляет ее так страдать, – Эллин любовалась слезами на лице наложницы. – Удовольствие от мужа должна получать только я!»

– Ну вот, а ты боялась! На самом деле это не так страшно, как считают глупые девицы и церковники! – Мартин довольно улыбнулся. – Движения рыцаря стали неторопливыми. – Dixi![15]

Иногда он совсем останавливался, целовал и ласкал ее ушки, мял ладонями груди и живот.

– Ну что, сладкая, – Эллин смотрела на то, как наложница осваивает итальянский способ, – не сладко?

Из глаз потекли слезы, что не понравилось Эллин, и она решила обязательно высечь девчонку еще раз. Впрочем, к великой досаде Эллин, Мартин предпочитал добиваться покорности, не наказывая, а тем, что ласкал наложницу, до тех пор, пока в ней не пробуждалось желание. Сколь ни сладостно было Алисин потом, собственная слабохарактерность казалась ей унизительной.

Алисин еще не осознавала, что стала женщиной во второй раз. Она больше не носилась со своим горем, как наседка с яйцом.

– В конце концов, раздвигать ноги приятнее, чем подставлять попу под розги! – решила она.

Появившееся плотское удовольствие от любви, надежно повторялось при желании, вселило в уверенность, выкорчевало корни раздражения и горечи. Больше того, она поняла, что, отдавая себя, ничего не теряет.

Утром Эллин объявила Алисин, что по ночам у нее появляется новая обязанность.

– Ты будешь вылизывать меня так же тщательно, как моего мужа! – Строго сказала она. – По первому требованию! В случае малейшего недовольства – розги! Кстати, у нас уменьшился их запас. Так что не забудь его пополнить!

«Что угодно, только не розги, – думала наложница, услышав новую придумку госпожи. – В конце концов, я вылизывала у Мартина после того, как он кончал в мою госпожу, так что знаю, какая она на вкус!»

– Тебе надо объяснять, чего я хочу? – Эллин раскинула ноги в стороны.

– Нет, моя госпожа, – Алисин покосилась на пучок розог, замоченный в корыте, и встала над хозяйкой на четвереньки.

Впрочем, перспектива быть высеченной или отданной слугам тоже не радовала.

– Ну, бабы! Ну, бабы! – воскликнул Мартин, увидев, чем они занимаются. – Вот еще на мою голову! Ей-богу, Si Deus creavit hominem mulieres – ipse diabolus[16], чтобы всех отправить в ад! Нет, кажется, сегодня я высеку их обеих!

В самой глубине души оставалось что-то отчаянно черное, что могло всплыть наружу, оглушить и сломить ее, но это было очень далеко.

Глава седьмая. Эллин и священный колодец

Эллин очень хотелось родить Мартину ребенка, но все усилия и молитвы не помогали. Зато помог призрак дедушки Максимилиана.

– Credo in unurn Deum, Patrem omnipotentem, factorem caeli et terrae, – Эллин надеялась отмолить грехи, visibilium omnium et invisibilium![17]

«Сколько грехов я натворила в спальне! – Эллин украдкой вытирала слезы, глядя на то, что вытворяет Мартин с наложницей. – Неудивительно, что ничего у меня не получается!»

– Сходи к колодцу на болотах! – Призрак устал смотреть, как внучка плачет и молится перед распятием. – Карту колодца найдешь под гобеленном, в спальне. И не забудь взять с собой хлыст Омара!

– А хлыст-то зачем? – Не поняла Эллин.

Призрак растаял, не удостоив женщину ответом.

– Хлыст, так хлыст! – Вздохнула леди Эллин. – Нам женщинам к порке не привыкать! Если это поможет, я все перетерплю!

Молодожены развлекались игрой в мяч.

– А не сходить ли нам к святому колодцу? – Эллин перебросила мяч Мартину. – Про него ходят много разных слухов! Говорят, он и бездетным парам помогает!

Муж, услышав о священном колодце и о плети ничуть не удивился. Английские законы позволяли мужьям поколачивать жен. Впрочем, Мартин, обожавший Эллин еще ни разу не поднимал на супругу руки.

– Ты веришь в эти сказки? – Мартин ловко отбил набитый тряпками мячик дощечкой. – Не знаю, поможет ли нам святой, но потонуть в этом гиблом месте можно запросто! Сколько слухов об этом мрачном месте по округе ходит. Будь этот колодец действительно чудотворным, на этих болотах было бы не протолкнуться от паломников! Что-то я не видел там особого религиозного рвения!

– Да ты никак боишься? – Эллин пропустила удар.

«Эту Алисин бы, да вот этой дощечкой пониже спины! Чует сердце мое, затяжелела она от Мартина! Без всяких молитв! У этих деревенских все быстро получается!»

– Я не боюсь, а ты не зевай! Знаешь, еще у древних греков и римлян была игра, в которой мяч отбивали рукой или палкой. Но в эту игру «джидоко»[18] знают уже двести лет в Италии и Франции. С той лишь разницей, что французы отбивают прыгающий мячик рукавицей, а итальянцы деревянной лопаточкой. Именно они придумали сверлить в них дырочки! Даже во дворцах я видел залы для игры в мяч! Аристократы не любят под дождиком играть!

вернуться

14

Самое худшее падение – падение чистейшего! – Лат. Прим. перев.

вернуться

15

Что сказано, то сказано, добавить нечего! – Лат.

вернуться

16

Если мужчин сотворил Господь, то женщин – сам черт. – Лат. – Прим. перев.

вернуться

17

Верую в Бога единого Отца всемогущего, создателя неба и земли, всех видимых и невидимых! – Лат.

вернуться

18

Прообраз большого тенниса. – Прим. перев.