КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: (перебивает): Нет, Вы не поняли. Я хочу каждый день.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: В средние века актеров хоронили за оградой кладбища не только потому, что они искажали лик человека, созданного по подобию божьему, но и из-за гордыни, первого смертного греха.
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Причем здесь гордыня? Мне необходимо каждый день, иначе меня это не спасет. Вечера у меня совсем пустые.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Да, но у нас репертуарный театр.
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Понимаю. Но Вы хотели построить малую сцену. Давайте сделаем. На сколько зрителей планируете?
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Двести мест.
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Впрочем, неважно сколько людей на меня будут смотреть. Мне главное, где я окажусь.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Но малая сцена — это тысяч триста. Условных единиц.
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Не страшно. А проект, согласование на реконструкцию у вас есть?
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Да, все есть… кроме денег.
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Замечательно.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Но все-таки — каждый день…
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: А как на Западе? Там спектакль играют, месяц, два, три, а то и год подряд. И потом, я же сказал — вы не будете зависеть от сборов.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Ну, тогда хорошо. Мы же ищем новые формы. Олигарх играет… простите — живет на сцене. Каждый день.
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Знаете, я не люблю слово «олигарх». Оно мне напоминает «олигофрен». Им обоим чего-то не хватает: одному — ума, другому — денег. Называйте меня по-другому. Негоциантом, например.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Негоциант — это тот, кто договаривается?
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Да, сегодня — с Вами договорюсь.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Можно посмотреть пьесу? Хотя бы расскажите сюжет или фабулу.
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: А чем они отличаются?
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ (усмехаясь): Мотивацией, точнее ее отсутствием.
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Убийство без мотивации и сюжет без мотивации. Если договоримся о главном — расскажу. Там не будет жесткой линии. Каждый день можно по-разному играть. Героиня любит героя, а ситуации меняются.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Замечательно. Вы меня заинтриговали. И как долго это будет идти?
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Для начала — год.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Год?! Каждый день?! А как же Ваш остров? И потом, актрисе, кто бы она ни была, придется отказаться от других ролей. И еще от многого…
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Конечно, придется. Мы подпишем с ней контракт, она не сможет уезжать из города, заниматься чем-то еще. Там много пунктов.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: А в материальном плане?
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Сколько у вас актриса получает, в среднем?
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Ну где-то эквивалент тысячи долларов…
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Тогда предложим ей тысячу в день. Пятьдесят процентов авансом. Пятьдесят — пропорционально за каждый спектакль. На всякий случай застрахуем ее жизнь и здоровье. Но нам нужен третий.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Третий найдется. Вам же «Чайка» понравилась? Надеюсь, и режиссера не обидите.
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Не обижу.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Спасибо. А я думал, что день не заладился. Все с утра не так. А вы пришли — и наоборот, все очень даже так.
Сигнал громкой связи.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС: Евгений Сергеевич, Вы опоздаете в мэрию.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Полина Андреевна, я в мэрию не поеду. Позвоните, придумайте, что угодно. Скажите, что у меня приступ.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (взволнованно): Какой приступ, Евгений Сергеевич?
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ: Радости! (Отключает связь.) Константин Георгиевич, зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? У меня сейчас репетиция идет. Хотите — пригласим несколько актрис, проведем кастинг?
КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ: Давайте. Как говорят таксисты — раньше сядешь, раньше выйдешь.
ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ (по телефону): Полина Андреевна, пригласите Ларису, Надежду и Анастасию. (Отключает телефон, обращается к Константину Георгиевичу.) Ну, мы им сейчас о предлагаемых обстоятельствах контракта говорить не будем.