БЛАНКА. Точно! Оригинал был этот Сумец!.. (Остальным.) Неандертальцы — это было его излюбленное ругательство.
ФИЛИПП (на гражданский манер). А теперь — всем внимание! Я покажу вам фокус!.. (Как по мановению волшебной палочки, достает бокалы и бутылку шампанского. Взрыв. Класс шумит с обязательным удивлением: о-о-о! Филипп разливает.)
Как видите, фокус удался! (Стоит за «кафедрой» и, как бы совершая обряд, поднимает бокал.) Милые одноклассники!.. Вы, голодранцы, у меня такое ощущение, что я вижу перед собой совсем чужих, малоприятных людей! Честное слово: что мы теперь знаем друг о друге? Запустили нас на разные орбиты, и мы летим, летим… время от времени подмигнем друг другу, привет, целую ручки, честь имею, как поживаешь, старый остряк, и — летим дальше, а за нами — огненный шлейф! Огненный шлейф времени, желаний, но сегодня вечером мы всё исправим: сегодня вечером мы остановимся!.. (Проходит с подносом между «лавками», наливает шампанское.)
ШЕРИФ. Сегодня вечером мы остановим время!.. Предлагаю принять резолюцию, единогласно и без возражений…
МОНИКА. Как обычно…
ШЕРИФ. …принять резолюцию по поводу того, что мы стали на двадцать пять лет моложе! Кто согласен, поднимите руку!.. (Фигуры в черном дружно поднимают правые руки. Все, кроме Светака.)
БЛАНКА. На двадцать пять лет!.. Ах, с этим, однако, трудно не согласиться, Шериф!
СВЕТАК. Я воздержался от голосования. Но, если надо… (Дисциплинированно поднимает руку.) За все, что угодно… и против чего угодно.
ШЕРИФ. Бланка, ты еще помнишь, как меня зовут? Шериф!.. (Обрадованный вспоминает.) А это был Светак… или нет? Вино, женщины, пение — мир прекрасен! Любопытно, что осталось от этого… Дежко!
СВЕТАК (сухо). Тысяча четыреста двадцать крон и неоплачиваемые переработки. (Пьет.) И не зови меня Дежко. Полагаю, что меня зовут Эмиль.
ШЕРИФ. Ах, Эмиль! Извини, право, я… Это был ведь Сириус! Наш астроном! Небесное созвездие Гончих Псов!..
ДОКТОР. Он любил Млечный Путь и одноклассницу Монику. К сожалению, и то и другое было недосягаемо.
ЛУПИНО (Монике). Однажды я сообщил ему, что ты уже не девственница. Знаешь, что он сделал?.. Бросил в меня красный бильярдный шар, но попал в старого Имре, который как раз нес восемь порций супа из рубца четырем совершенно пьяным гардистам![13]
СИРИУС. Действительно жаль, что я не попал тогда в тебя!
МОНИКА. А я ни о чем не знала (Сириусу.) Ты был в меня влюблен?..
СИРИУС молчит, улыбается.
ЛУПИНО. Как конь!
ФИЛИПП (отпивает). Да здравствуют старые времена! Да здравствуют наши старые ученические влюбленности!.. Вспотевшие ладони и темные скамейки в парке! К черту — да здравствует наша молодость!..
ШЕРИФ (допивает). Моника была наша всеобщая любовь, ангел класса, наша вечная и недоступная Дева!
МОНИКА. Между прочим, я уже трижды разведена.
БЛАНКА. Трижды?.. (Ужасается.) Бога ради, что ты творишь, Моника?
МОНИКА. Система. Сначала выхожу замуж, потом — развожусь. А в свободное время немного перевожу. Три мужа и восемь книг. Переводы у меня получаются, мужья — нет.
ДОКТОР. Моника у меня перманентно разводится. С ней легко: никаких скандалов, безобразий, Моника — интеллигентка.
МОНИКА. Ты думаешь? Мои мужья придерживались обратного мнения.
ФИЛИПП (поднимает бокал). Да здравствует Лупино! Боже мой, вот это был экземпляр!.. Он регулярно писал слово «лиса» через «ы», а такие слова, как «сыр» или «рыба», через «и»!.. Вы помните, как его показывали школьным инспекторам!..
ЛУПИНО (смеется). Что было, то было… Сейчас я — ассистент на факультете!
ДОКТОР. Однако потом… потом его показывали переполненным стадионам! И народ хлопал его гениальным ножкам!
ЛУПИНО (скромно). Не всегда. Иногда и ругали, свистели, протестовали… Но случалось, после матча выносили на руках…
СВЕТАК. Или на носилках.
ЛУПИНО. Здорово было… (Светаку.) Понимаешь, травмы — это еще не самое страшное… Страшнее, когда приходят они… Когда приходят молодые…
13
Гардист (гвардеец) — член Глинковской гарды, фашистской организации в период существования первой Словацкой Республики (1939–1945).