– Сейчас, сейчас, – альфа, соображавший сейчас навряд ли больше самого Лиама, завозился, заворочался сверху.
– Не могу, – прошептал Лиам на выдохе.
Гиллиан набросился с новыми поцелуями. Лиам дернулся под ним, не понимая, что происходит, и обнял, притягивая ближе – принимая все, что сегодня готова была преподнести ему судьба.
Голова кружилась, а тело сделалось легким – толкни, и улетит. Саднили истерзанные губы, на шее и ключицах – везде, где мог дотянуться альфа, – наверняка зрели хорошие синяки. Мышцы ныли невесть от чего, вроде бы никто их не напрягал.
– Как ты? – Гиллиан все также лежал сверху и тяжело дышал.
– Нормально, – прислушиваясь к себе, пробормотал Лиам, думая о том, что вот эта поза, когда лежишь, прислонив лоб ко лбу, ему, пожалуй, нравится.
Вроде бы ничего особо страшного сегодня не произошло, только очень клонило в сон, наваливалась усталость. Наверное, с непривычки, – решил Лиам и пошевелился – колено Гиллиана болезненно упиралось… куда-то.
– Устал?
– Угу, – Лиам устроился поудобнее рядом со скатившимся с него Гиллианом.
– Поспи.
Лиам послушно закрыл глаза, решив, что если он подремлет с полчасика, ничего страшного не случится. Алана забирать еще рано, а обсудить возможность брака можно и чуточку позже. Когда в голове прояснится и будет возможность связно излагать свои мысли.
Гиллиан завозился рядом, повернулся на бок и подгреб его под себя, закинул сверху тяжелую руку и уткнулся носом куда-то в затылок. Стало тепло и уютно, и под ровное сопение рядом, Лиам позволил себе закрыть глаза и отключиться.
Глава 23
Сквозь полудрему Лиам слышал неровный гул голосов. Назойливый, как звон десятка комаров, попавших в комнату. В непослушном теле поселилась слабость, и повернуться на бок, прикрыться подушкой не получалось. Он попытался открыть глаза, но яркий свет резанул до слез, и пришлось шмыгнуть носом. Мгновенно установилась тишина и знакомый голос спросил:
– Ли?
Арчи, решил Лиам и задумался, что надо главе клана. Или они с Гиллианом нарушили какие-то правила, и теперь их выгонят?
– Показалось, – расстроенно произнес еще кто-то. Мозг с запозданием подкинул образ высокого черноволосого альфы – Алистера.
– Да нет, я точно слышал!
Голос Реджи Лиам узнал сразу, но тревога в его голосе была неподдельной и совсем не понравилась.
– Возможно, снова бредит, – предположил Арчи.
«Брежу?» – возмутился Лиам и приоткрыл рот, чтобы сказать это вслух.
– Пить хочет, – уверено произнес еще кто-то, и к губам прислонился край бокала. Лиам вдруг понял: да, хочет, очень хочет пить! Вода оказалась горькой, теплой, но он жадно глотал, давясь, и даже огорчился, когда она закончилась.
– Надеюсь, выкарабкается, – вздохнул Арчи. – Если бы некоторые держали свое хозяйство при себе…
– Я не трогал его, сколько раз повторять! – выкрикнул Гиллиан. – Не было ничего такого, что могло, как вы говорите, внутренности повредить!
– А с чего Ли загибается? Лихорадка с чего?!
– Не знаю, – буркнул Гиллиан, – но правда ничего не было. И чего вы все про лихорадку говорите? Он же не горячий.
– Дурень ты, Гэлбрейт, он человек. У них кровь холоднее, чем наша. И он весь горит – лихорадка.
– И места меток все красные, – Лиам узнал голос Калеба, – правильно Арчи говорит: дурень ты, Гиллиан. Одной было мало? Всю шею парню порвал.
– Не совладал с собой, – прошептал Гиллиан, – простите.
– Простите! – передразнил Калеб и закашлялся. – У него потом прощения проси, если оправится. Люди хлипкие. Это мы встряхнулись и дальше пошли, а тут особый подход нужен. Осторожность. Снасильничал ты мальчишку, как ни крути.
Лиам хотел возмутиться: как так хлипкий?! Как снасильничал, не было такого. Стало обидно от таких слов, оттого, считают невесть кем – размазней и нюней, но из горла вырвался только хрип.
Снова вокруг все загомонили, заговорили все разом. Шум подняли. Кто-то накинул одеяло, больно задев шею. Лиам только и смог, что натянуть непослушными руками его край на голову. Стало тихо – заметили, наверное. Загрохотали десятки ног в подкованных сапогах по каменному полу.
– Спи, мальчик, спи, – спустя вечность произнес Калеб и закряхтел, – что тебе еще остается. Спи.
Лиам высунул нос наружу, но глаза открываться упорно не желали. Пришлось смириться и лежать, слушая размеренное с присвистом дыхание старого альфы. По комнате поплыл знакомый аромат табачного дыма, умиротворяя и навевая приятные образы. Море… Солнце… Облака… Игра света и тени.
Второй раз он проснулся в незнакомом месте. Приоткрыл глаза – нет, здесь никогда не был. Под спиной был очень мягкий матрас, сверху легкое пуховое одеяло. Лиам выпростал руку из-под него и вяло удивился ее костлявости.
– Пришел в себя? – незнакомый омега в темно-синей накидке и свободных штанах подошел ближе. – Напугал нас.
Лиам пошевелился и попробовал сесть.
– Пожди, помогу, – сильные руки подхватили под мышки, подтянули вверх, под спиной как-то оказалась подушка.
– А что со мной было? – Лиам огляделся: он находился в большой комнате с единственным окном под потолком. Зато оно было застеклено. Где-то рядом потрескивал огонь, и Лиам повернул голову, почти не удивившись жарко пылающему очагу.
– Лихорадка. Гиллиан постарался. Ничего, Арчи ему мозги вправит, когда вернется.
– А куда Арчи уехал? – рассеянно поинтересовался Лиам, обнаружив висящий на треноге котелок, от которого шел умопомрачительно вкусный дух.
– Арчи? Нет, Арчи дома. Гиллиан уже пятый день за лекарем ездит.
– А зачем ему лекарь? – Все-таки котелок Лиама интересовал гораздо больше.
– Для тебя. Ты долго не в себе был. Неделю целую. Вот все и говорят, что Гиллиану надо мозги вправить. Слишком рано он без отца остался, учить уму-разуму было некому. Это надо было такое выдумать, на человеческого мальчишку накинуться со своими…
– Нет, ничего подобного, – запротестовал Лиам, – все по согласию было, – тихо закончил он, не желая, чтобы Гиллиана обвиняли в том, чего тот не совершал. А то выдумали – снасильничал.
– И метил тоже по согласию? – подозрительно поинтересовался омега и все-таки пошел к котелку.
Лиам шумно сглотнул выделившуюся слюну.
– Это я не помню. Но точно не силой.
Омега промолчал, наливая в миску густой суп.
– Это вы сами разбирайтесь. Тебя покормить, или сам справишься?
Лиам протянул дрожащую от слабости руку к ложке.
– Ладно, а то разольешь половину, – омега зачерпнул суп, подул и поднес к самым губам.
Лиам хотел возмутиться, но желудок настойчиво требовал еды, а еда вот она – прямо перед носом. Пришлось смириться и послушно открывать рот. Ему казалось, что он сейчас съест целый котелок, и будет мало, но не осилил и половины миски. Устал. Наелся и чувствовал себя совершенно без сил.
– Отдыхай, – омега помог лечь, – сейчас повязки сменю, и можешь поспать. За Алана не переживай, он под присмотром.
Лиам благодарно кивнул, стыдясь признаться, что сам и не вспомнил о мелком. Затем вытерпел прикосновения холодных, пропитанных какой-то пахучей дрянью тряпок, подождал, пока омега закрепит их, и едва дождавшись, когда повязка согреется от тепла его тела, провалился в сон.
В следующий раз он проснулся в темноте. В очаге алели угли, немного разгоняя кромешный мрак. Лиам попытался сесть.
– Куда? – спросил сонный голос откуда-то справа.
– Надо…
Ему помогли подняться на подкашивающиеся ноги, проводили до нужника. Справив естественные надобности, Лиам почувствовал себя гораздо лучше, как будто жизнь заявляла права на тело с помощью таких вот простых… надобностей.