Зайдата. Царица приближается. Исчезает.
Князь Георгий. Вот слышишь. Тут сидит ее супруг, и ему докладывают: царица приближается! И когда царица придет, я не сяду вместе с ней, я буду сидеть здесь внизу. У нее большая свита, я вмешаюсь в свиту и буду одним из ее офицеров. За ней идет музыка, а за мной нет. Духовник ее игумен, а мой — священник.
Священник. Да, но я, собственно, должен был бы быть игумном. Почему бы мне и не быть игумном?
Князь Георгий. Тебе, священник? Другим тоном. Да, и в самом деле, почему бы тебе и не быть игумном?
Священник. Царица поступила со мной несправедливо, и потому я озлоблен против нее.
Князь Георгий. Разве ты можешь чувствовать озлобление, ты, который так кроток.
Священник. Встает. Я? Да ты шутишь?
Князь Георгий. Правда, шучу. Ты можешь чувствовать великое озлобление. Хочешь ли ты послужить мне?
Священник. Да, хочу.
Князь Георгий. Ты мне нужен. У меня нет никого другого, кто бы помог мне. И теперь для меня пришло время победить или пасть.
Священник садится. Что же ты хочешь?
Князь Георгий. Я хочу победить! Тарас прислал из лагеря сказать мне, чтобы я приехал, и я ответил: приеду через несколько дней и ночей.
Священник. Ответ может быть неправильно истолкован.
Князь Георгий. Тем, кто его не понимает, я говорю, что я хочу проверить мой лагерь — неожиданно ночью осмотреть его и наказать спящих. Но тебе, священник, я говорю, что в этом ответе есть особое значение.
Священник. Я теперь вижу, что есть. Твои глаза стали такими дикими.
Князь Георгий. Мы воюем с ханом Карса. Он в наших руках. Если я нападу на него этой ночью, он погиб.
Священник. А!
Князь Георгий. А если не нападу и пропущу время, он отступит в ущелье и спасется. Если я пощажу его, чего я могу за это ждать от хана?
Священник. Вечной благодарности.
Князь Георгий. Так вот я и пощажу его сегодня ночью; а если завтра ночью я явлюсь к нему и проведу его войско в спящий лагерь царицы и наполню его молчанием и смертью — что сделает тогда хан? Священник всплескивает руками.
Князь Георгий громко. Тогда он мне во всем будет помогать в будущем.
Священник. Вижу твой великий план.
Князь Георгий. И ты должен быть моим послом к хану — с этим предложением.
Священник. Я?
Князь Георгий. Потому что ты озлоблен.
Священник. Я не могу.
Князь Георгий. У меня, кроме тебя, нет никого. На тебя я полагаюсь. Ты должен передать мое письмо хану.
Священник. Я сделаю это, потому что у тебя нет никого другого, на кого бы ты мог положиться. Но обдумай все, князь Георгий; я трепещу за тебя, ибо ты, как тот, кто с зажженным фонарем ищет своей погибели.
Князь Георгий. Так пусть же будет благословенна погибель! Я поступаю так, потому что я в крайности. В течение долгих мрачных лет я обдумывал это; теперь я не хочу больше думать. Или в твоей мудрой голове есть для меня другой совет?
Священник. Это опасный план. Но если ты хочешь быть царем — ты должен на многое решиться.
Князь Георгий. Царем? Я не хочу быть царем.
Священник. Не хочешь быть царем?
Князь Георгий. Нет.
Священник. Ты разве не хочешь завоевать владения царицы и самому сесть на ее трон?
Князь Георгий. Ты ошибаешься, я хочу завоевать царицу.
Священник. Я не понимаю. Ведь царица твоя?
Князь Георгий. Я лгал. Царица не моя.
Священник. С любопытством. Ты говорил, что она тебя любит?
Князь Георгий. Она не любит меня.
Священник. Ты мне сообщаешь великую новость.
Князь Георгий. Долгие, долгие годы вел я с царицей тайную борьбу. И я был один, а у нее был старый игумен. Бросила ли она на меня когда-нибудь взгляд? Никогда. Не смотри на него — сказал старый игумен. Или я должен был-пасть перед нею и умолять ее? Кричит. Нет, нет!.. И так проходило время. Я делал вид, будто Зайдата, Юаната и Софиат — мои возлюбленные, а царица делала вид, что не верит этому.
Священник. Но в действительности она верила?
Князь Георгий. Да, верила. Но не хотела этого показывать. Никогда. Ни одним взглядом. Должен ли был я просить ее о чем бы то ни было? Нет, говорю я. И так мы боролись.
Священник. Никогда мне не приходилось слышать большей новости.
Князь Георгий. Я тебе все рассказываю, чтобы ты мне помог.