Выбрать главу

Не колеблясь, он пропустил женщину в город, а погонщиков и какой-то шальной, отбившийся от основных сил каген о тридцати всадниках загнал бурей в пустыню. Там они и сгинули поживой каррикам и мертвому народцу. Никто, насколько он знал, не выбрался.

Зольме отстроили хижину, и она ожила, работая в поле и по хозяйству, растя сына.

— Господин…

— Что? — очнулся Бахмати.

— Так сколько возьмете за козу?

Мальчишка не дал ответить. Подсел к матери, обнял.

— Дядя Бахма сегодня бесплатно помогает.

— Правда? — спросила Зольма, и ее красивое лицо осветилось неожиданной радостью.

— Да, — подтвердил Бахмати и осторожно, на коленях, придвинулся к козе. — Я, конечно, не какой-то могущественный ойгон. Но там, где живу…

Он накрыл ладонями сломанную ногу. Коза попробовала было вскочить, но Зольма держала крепко.

— …я все-таки могу многое, — закончил Бахмати.

Объявись за плечом незрячий мастер Хатум, наверняка увидел бы, как тонкие струйки силы, похожие на завитки дыма, обвивают искалеченную козью ногу, изгибают, вытягивают, выпрямляют, как нужно. А не увидел бы, так и незачем подсматривать, чужие секреты на то и секреты, чтобы лишних глаз не было. Уговор он, видишь ли, со своей стороны исполнил! Напугал словом. Кашанцог, Кашанцог. Ай-яй. Теперь вот, пожалуйста, хочешь не хочешь, а соответствуй: лечи коз, верблюдов, слонов, собирай прочие заказы на свою глупую голову…

Фух! Бахмати убрал руки.

— Мам, смотри! — воскликнул Наиль.

Коза, мекнув, поднялась на задние ноги. Копытца взрыли землю. Обе ноги были вполне целые. Крепенькие, косматые.

— Можно отпустить, — сказал Бахмати Зольме.

— Мам, — потянул за рукав Наиль.

— Да-да.

Пальцы женщины напоследок огладили желтовато-серую шерсть.

Получившая свободу коза, взбрыкнув, умчалась в дальний угол загона и оттуда победительно стукнулась маленькими рожками об угловое полено. Глупое животное.

— Все? — спросил Бахмати, встав с колен.

— Может быть, молока, господин? — спросила Зольма.

— От нее? — показал пальцем на козу Бахмати.

И расхохотался.

Это была хорошая шутка. О, да, людям он должен был до полуночи помогать бесплатно. Но от козы… Благодарность от козы он принять мог. Козьим же молоком.

Смешно.

Он все еще вытирал выступившие от смеха слезы, когда Зольма вручила ему глиняный кувшин с узким кривым горлом.

— Возьмите, господин.

— Принимаю с козьего позволения.

Бахмати отпил из кувшина.

Молоко было жирное, прохладное, с легкой травяной горчинкой. Кто он, ойгон или человек, если получает от этого удовольствие?

Струйка, щекоча, потекла по подбородку.

— Ох, хорошо-о…

— Дядя Бахма, — невежливо дернул его за полу халата Наиль, — а ты ничего не забыл?

Черные глаза мальчишки смотрели с озорным прищуром.

— Я? — удивился Бахмати. — Нет. Ты просил, я сделал. — Перехватив кувшин, свободной рукой он потрепал Наиля по макушке. — Так что все…

— А это?

Бахмати разве что не взмекнул подобно козе. Мальчишка в обоих руках держал по золотой пластине со зверями.

Откуда?

— Ваше?

— Мое. Конечно, мое.

О, человеческая рассеянность, и ты прилипла ко мне!

Внутренне ругая себя последними словами, Бахмати передал кувшин Зольме, подтянул ослабший кушак (видит Союн, через него незаметно и вывалилось!) и принял пластины от мальчишки. Сдув прилипшие песчинки, он снова устроил зверей за пазуху. Только теперь уже проверил, не вывалятся ли — поповорачивался, понаклонялся, даже подпрыгнул.

— Благодарю тебя, о, Наиль.

— Не стоит, дядя Бахма.

Мальчишка, что-то напевая, ускакал на улицу.

— Будьте счастливы, — прощаясь, кивнул женщине Бахмати.

— И вы, — спрятала улыбку в наклоне головы Зольма.

— Ну, я-то обязательно.

Золото холодило бок липкой тяжестью.

Кто бы из ойгонов вернул найденное? Никто. Самый худой каррик охранял бы сокровище из последних сил. Мое. Мое! Шипел бы, лишался мосластых конечностей, брызгал ядовитой слюной, пока более сильный не забрал приглянувшееся.

А люди?

Ручки у кувшина не было, и Бахмати держал подарок козы (именно козы) за горлышко, отпивая потихоньку молоко. Ноги несли к торговым рядам, и, в сущности, правильно несли, но, пожалуй, делать там было пока нечего. А ну как съезжающиеся торговцы замучают просьбами? Нет уж, прощения просим!

полную версию книги