Выступает фронтовик Половцев. На груди у него боевой орден Красной Звезды. «Сейчас все дело в том, быть или не быть нам свободными людьми. Весь народ встал на защиту своего отечества».
Красноармеец Волков призывает молодежь овладевать военными знаниями. Выступает стахановец Малахов, выполняющий норму на триста процентов. Речи кратки, все заявляют о готовности идти на фронт, в действующую армию.
Вот и меня вызывают на трибуну. В руках бумажка — конспект, продуманные слова. Но к чему это! И так все ясно. Сидеть в городе, играть меланхолических барышень, даже Нину Арбенину… Честно говоря, мне и непонятны сейчас страдания Арбениных. Вышла на трибуну, чувствую, что голос мне не подчиняется, а слова идут какие-то заученные. Но потом меня прорывает, я слышу, как звенит в тишине голос: «Мы отдадим все свои силы, все свои способности, всю свою жизнь тебе, Родина!»
15-е октября.
Сводки Информбюро неутешительны. Идут ожесточенные бои на Вяземском, Брянском и Калининском направлениях. Наши войска оставили Мариуполь. Объявлена эвакуация Одессы.
Формируется коммунистическая дивизия из ярославцев, костромичей, рыбинцев. В ее ряды вступают целыми семьями. Мужья с женами, братья с сестрами, отцы с сыновьями. Подают коллективные заявления целые парторганизации, цеха. По предприятиям проходят митинги. Еду в Кировский райвоенкомат. Там полно народу. Встаю в очередь, прошусь в дивизию. Говорят: «Не время — подождите».
Мчусь в обком комсомола. Сколько раз я пыталась застать первого секретаря Сашу Пелевина! Сегодня он у себя. Разговор короткий. Выслушав просьбу направить меня в Ярославскую коммунистическую в качестве мотоциклиста-связиста или в моторазведку, он обещает: «Помогу».
16-е октября.
Боже мой, немцы уже в Калинине! Сегодня к нам в театр пришла большая группа актеров из Калининского драмтеатра. Они несколько дней добирались до Ярославля. С ними ребятишки, старики. Я дежурю в театре. Сразу звоню В. П. Топтыгину — нашему директору.
Разместили калининских актеров в красном уголке. Принесли ковры, подушки, одеяла. Вызвали срочно буфетчицу, накормили, чём могли, вскипятили чай. Сейчас они спят.
Мои соседи солят баранину в бочках, сушат сухари мешками. У многих сделаны большие санки. Масло топленое в банках. Соседка вызывает мужа из Костромы, кричит в телефонную трубку: «Немедленно приезжай! Ты идиот, сумасшедший, немцы уже в Калинине».
20-е октября.
Фашисты под Москвой. Это трудно выговорить, а написать еще труднее. Объявлено осадное положение. Правительство призывает всех к выдержке и дисциплине. Долг каждого гражданина, способного носить оружие, — овладеть им, чтобы бить врага.
Наш взвод народного ополчения проходит боевую подготовку в пехотном училище.
А из обкома комсомола ответа нет.
Ждать больше не могу. Надо действовать. Написала письмо первому секретарю обкома партии Николаю Семеновичу Патоличеву.
22-е октября.
После репетиции, когда я вышла из театра, ко мне подошел молодой паренек — работник обкома комсомола. Мы идем по бульвару. Он объясняет обстановку на фронте: немцы рвутся к Москве, они торопятся завершить кампанию на Востоке до зимы. Ярославль — подступ к Москве. Поэтому наш город объявлен на угрожаемом положении. Паренек уверен, что под Москвой фашисты получат отпор. Но все-таки есть приказ: подготовить в городе все на случай прихода врага. В Ярославле должны остаться люди для работы в подполье.
Обком комсомола все обо мне знает и считает, что я вполне подхожу для работы в тылу врага. Не надо настаивать на том, чтобы взяли в армию, а потихонечку изучать оружие и немецкий язык. Мне в этом помогут. Получив мое согласие, паренек договаривается о следующей встрече и уходит.
Я остаюсь на скамейке бульвара и долго не могу прийти в себя. Вот оно начинается — настоящее.
23-е октября.
Вижу во сне себя в розовом платье. Это как будто то самое платье, в котором я играю в спектакле «Парень из нашего города», и как будто не то. Платье пышное, нежное.
Стою перед зеркалом, не могу глаз отвести, до того красиво. Но на мне почему-то черная шляпа. Все розовое, а шляпа черная.
Рассказала соседке Зине, она говорит, это к перемене жизни.
Приходит ко мне на квартиру паренек, худенький, незаметный. Начинаем мы с ним изучать наган. Разборка, сборка. Это легко. Затем немецкий пистолет «вальтер». Обещает в следующий раз принести другие системы пистолетов. Говорит, у немцев много всяких систем.