Он сел в глубокой тишине. Взгляды всех обратились к принцу, который молчал, нахмурив брови. Генерал Перль предоставил слово капитану корабля. Ему было поручено обследовать флот.
Капитан высказывался столь же энергично, как его коллега. Одинаково звучали и выводы обоих докладчиков. Только начал капитан с того, чем полковник кончил, упомянув о бесчисленных исследованиях, целью которых было найти возможное использование флота, оснащенного обычным вооружением. Он признался, что вместе со многими другими не мог сдержать слез, убедившись в тщетности своих усилий. Но, само собой разумеется, его первейший долг сообщить, что гигантские авианосцы, броненосцы и крейсеры, все остальные корабли обычного типа тоже обречены на почти тотальное уничтожение в первые же часы войны, и удары, которые они могли бы нанести, несопоставимы с разрушениями, причиняемыми самой маленькой ракетой с ядерной боеголовкой.
— Наше единственное эффективное оружие, — утверждал он, это небольшие субмарины, действующие самостоятельно и вооруженные ракетами. Поскольку на сегодняшний день мы обладаем достаточным количеством подводных лодок, трудно представить, для каких целей могут понадобиться другие корабли, разве что для парада. Повторяю, многие из нас оплакивают их участь: ведь эти суда никоим образом не могут составить военный флот. Не возникает даже вопроса об их маневренности, что представляет самую суть нашего ремесла. Все сводится к перемещению по прямой линии на большую глубину по указанной отметке. Несколько армейских математиков с компьютерами составляют весь необходимый генеральный штаб. Что касается военно-морского флота, «кнопочная» война исключает все корабли, кроме подводных.
Этот вид войны был единственно возможным и в представлении специалиста по военно-воздушным силам, который выступил вслед за капитаном и привел столь же убедительные доводы. Не стоило никакого труда доказать, что современные авиаэскадрильи полезны не больше, чем детские игрушки, и что существование термоядерного оружия сделало бессмысленной работу по созданию новых типов самолетов. Что касается тренировочных испытаний, которым подвергались летчики бомбардировщиков и истребителей, это было просто потерянным временем. Атомный призрак не давал возможности для осуществления какой-либо классической концепции сражения как на суше и на море, так и в воздухе.
Главные члены комитета закончили свои выступления. Генерал Перль повернулся к принцу, не сделавшему до сих пор ни одного замечания. Однако принц был явно озабочен и казался не совсем довольным. Конечно, изложенные здесь идеи были не новы для него. Конечно, они означали отказ от старых концепций, и такой подход не мог ему не понравиться. И все-таки он испытывал растерянность, почти испуг, видя тот негативный аспект, который, казалось, принимало заключение комитета. бели он собрал лучших специалистов в этой области, то именно для того, чтобы просто констатировать состояние дел, известное уже давно. Тут действительно было из-за чего сокрушаться! Таким образом, все результаты их исследования свелись к удобной возможности для полного отказа от армии.
Когда принц заговорил, интонации его голоса предвещали бурю.
— Подведем итоги, — сказал он генералу Перлю. — Если я правильно вас понял, вы все убеждены, что наша классическая военная техника — танки, пушки, корабли, самолеты — больше ни к чему не пригодна?
— Ни к чему, — без колебаний подтвердил генерал. — Ни к чему с той поры, когда получило развитие термоядерное оружие.
— Вы убеждены также, что все это представляет собой никому не нужный металлический хлам?
— Именно такова наша точка зрения.
— Вы убеждены, что в той же мере бесполезны наши войска, наши штабы и военные школы?
— Это так, сир.
— И что, следовательно, вам не остается ничего лучшего, как опустить руки и хныкать?! — взорвался принц.
— О, простите, сир!
Этот протест и в особенности сердитый, почти неуважительный тон, которым он был высказан, вернул главе государства некоторую надежду. Взглянув на членов комитета, он с удовольствием отметил, что его обвинение вызвало негодование у всех остальных членов комитета. Принц был удовлетворен, прочтя на их лицах чувства, весьма не похожие на смирение. Особенно метали молнии глаза полковника, говорившего о сухопутной армии. Принц в глубине души поздравил себя с удачным психологическим ходом. Всего лишь нескольких булавочных уколов такого рода оказалось достаточно, чтобы в полной мере возвратить им бодрость духа. Теперь он уверен, что в этом собрании возникнет какая-то конструктивная идея. Выходит, он плохо думал о своих офицерах. Эти люди были не из тех, кто пассивно согласится с полным отказом от армии. Еще не все было сказано, их глубинная мысль еще ускользала от принца. Полностью успокоился он после первых же слов генерала Перля, который, немного придя в себя, продолжил свою речь, правда, в интонациях его голоса можно было еще почувствовать раздражение:
— Сир, я полагаю, что вы нас не вполне правильно поняли. Ни на один миг мы не упускали из виду, что в нашу миссию входило обязательство дать правительству позитивные рекомендации.
— Я тоже так думаю, — примирительным тоном процедил сквозь зубы принц.
— Если мы и обрисовали ситуацию такой, какая она есть, делая акцент на худшей ее стороне, то только для того, чтобы обосновать эти рекомендации, которые носят достаточно революционный характер.
— Революционный дух меня не пугает.
— Мы хотели показать необходимость пропагандируемой нами военной политики, поскольку она вступает в полное противоречие с той военной политикой, которую наше правительство проводило в последние годы и которой оно стремилось обеспечить победу на всех международных конференциях.
— Каково, наконец, ваше заключение?
— Позвольте мне, сир, добавить последнее слово к уже сделанным докладам: убедительная мощь ядерного оружия делает невозможной не только обычную войну, но и войну вообще. Кнопочная война — это утопия. Угроза всеобщего уничтожения слишком велика, чтобы какое-либо государство могло взять на себя за это ответственность. Это стало банальной, очевидной истиной.
— Допустим, — нетерпеливо бросил принц. — И тогда?
— Тогда, — воскликнул генерал Перль, — вывод напрашивается сам собой со всей математической строгостью, как я уже заявлял в начале нашего заседания… Тогда, — продолжал он торжествующим голосом, — нужно найти в себе мужество смотреть правде в глаза и в корнеуничтожить зло. Атомное оружие делает войну невозможной, сир. Значит, надо запретить это дьявольское оружие. Необходимо объявить этот бич божий вне закона.