Она сообщила подробности по секрету самым близким подругам, а они передали их по секрету своим самым близким подругам, и так в конце концов вся школа целиком узнала эту романтическую историю.
То, что Розали на голову выше прочих в сфере чувств, считалось неоспоримым. Присцилла была отличной баскетболисткой, Конни Уайлдер блистала в драматических постановках, Керен Херси превосходила прочих способностями к геометрии, а с Патти Уайат никто не мог сравниться в… ну, скажем, в смелости и дерзости… но Розали была признанным авторитетом в сердечных делах, и никто даже не думал сомневаться в ее праве на роль такого авторитета, пока не появилась Мей Мертл Ван Арсдейл.
Мей Мертл не очень приятно провела первый месяц учебы, пытаясь найти свое место в жизни школы. Она привыкла затмевать других великолепными нарядами, но, прибыв со своими четырьмя сундуками в школу Св. Урсулы, с досадой обнаружила, что здесь эти платья ей не пригодятся. Школьная форма уравнивала всех в том, что касалось моды. Была, впрочем, другая сфера, в которой она могла надеяться на превосходство. Ее собственное богатое романтическими чувствами прошлое было ярким по сравнению с бесцветной жизнью большинства, и она решительно взялась за утверждение своих прав на исключительность.
Однажды субботним вечером в начале октября пять или шесть девочек собрались в комнате Розали и расселись на принесенных с собой диванных подушках. Газовый рожок горел слабо, в окно лился свет полной луны. Они негромко напевали что-то грустное, но затем от пения постепенно перешли к беседе. Разговор – что вполне естественно в лунном свете и с бегущими за окном по небу облаками – принял сентиментальное направление и, разумеется, завершился рассказом о Великом Переживании Розали. С девической нерешительностью, со множеством подсказок и напоминаний со стороны подруг, она в очередной раз поведала о том, как все произошло. Девочки, недавно появившиеся в школе, слушали эту историю впервые, а для тех, кто учился здесь уже не первый год, она оставалась вечно новой.
Сцена действия идеально подходила для любовного объяснения: залитый лунным светом берег моря, набегающие на песок волны, шепот ветра в соснах. Если Розали случалось пропустить какую-либо из подробностей, ее слушательницы, уже знакомые с историей, с готовностью дополняли рассказчицу.
– И он держал тебя за руку все время, пока говорил, – подсказала Присцилла.
– О Розали! Неужели? – хором воскликнули потрясенные этой подробностью новенькие.
– Д-да. Он просто взял меня за руку и вроде как забыл отпустить, а мне не хотелось ему напоминать.
– Что же он сказал?
– Он сказал, что жить без меня не может.
– А ты что сказала?
– Я сказала, что мне ужасно жаль, но что я не могу выйти за него.
– И что же случилось после этого?
– Ничего не случилось, – вынуждена была признать Розали. – Наверное, что-нибудь могло бы случиться, если бы я приняла его предложение, но я, как вы понимаете, отказала.
– Но ты была тогда очень молоденькой, – заметила Эвелина Смит. – Ты уверена, что правильно поняла свои чувства?
Розали кивнула с меланхолическим сожалением.
– Да. Я знала, что никогда не полюблю его… он… ну, у него был ужасно нелепый нос. У переносицы он имел одно направление, а потом, будто передумав, указывал в другую сторону.
Ее слушательницы предпочли бы, чтобы она опустила эти подробности, но Розали была скрупулезно точной во всем; ей не хватало художественного чутья, чтобы что-то утаить.
– Он спросил, нет ли надежды, что я передумаю, – добавила она печально. – Я сказала ему, что никогда не полюблю его настолько, чтобы выйти за него замуж, но навсегда сохраню уважение к нему.
– И что он на это сказал?
– Он сказал, что не застрелится.
Последовало глубокое молчание. Розали смотрела на луну, а остальные на Розали. С ее блестящими кудрями и синими глазами она полностью соответствовала их представлению об идеальной героине романа. Они и не думали о том, чтобы завидовать ей; они просто удивлялись и восхищались. Она обладала естественным правом на корону Королевы Романтичности.
Мей Ван Арсдейл, в молчании слушавшая рассказ Розали, первой рассеяла чары волшебной минуты. Она встала, взбила волосы, поправила блузку и вежливо подавила зевок.
– Глупости, Розали! Ты просто маленькая дурочка и зря так много думаешь о подобных пустяках. Спокойной ночи, девочки. Я иду спать.
Она неторопливо направилась к двери, но задержалась на пороге, чтобы небрежно бросить через плечо:
– Мне делали предложение три раза.