По вечерам, когда семья собиралась в гостиной, Фидель расспрашивал отца о подвигах национальных героев Кубы — Антонио Масео, Максимо Гомеса, Игнасио Аграмопте, Каликсто Гарсия. Он еще не решил, какой путь выберет в жизни, иногда на прямые вопросы взрослых отвечал, что станет врачом, но бросалось в глаза, с каким «питанием и жадностью слушал он рассказы о подвигах мамбисес [Мамбисес — так называли себя бойцы кубинской национально-освободительной армии, сражавшиеся против испанцев к ходе Десятилетней войны (1868-187К гг.)], о многолетней, трудной борьбе кубинского парода за свою независимость и свободу. Об этом же пелось в песнях, передававшихся из поколения в поколение в кубинском народе, которые доводилось не раз слышать Фиделю в Биране воскресными вечерами.
Но кончалось лето, и надо было вновь садиться за парчу в скучном церковном колледже. Рауль Кастро вспоминал, что обстановка среди ребят в колледже была отвратительной. Каждый только и говорил: «У моего папы столько-то кабальерий земли!» А другой тут же отвечал: «А у моего больше!» — или спрашивал: «А сколько у твоего отца земли или дохода?» В разговорах между ребятами, а также между учениками и наставниками все чаще всплывали темы, связанные с социальным статусом семей, дети которых учились в колледже. Каждый старался похвастаться высокими доходами своих отцов. Фидель как-то обронил, отвечая одному из воспитателей: «Подумаешь, мой отец иногда зарабатывает до 300 песо в день». Фидель даже не придал значения этой реплике, но уже на другой день заметил, как изменилось отношение администрации к нему и его братьям. Из высокомерно-презрительного оно стало подобострастным.
Все свободное время Фидель отдавал спортивным увлечениям. Здесь, в колледже «Ля Саль», он начал заниматься бейсболом, баскетболом, боксом, бильярдом. Вообще он азартно брался за все, что попадалось на глаза и под руку. Товарищи вспоминают, что когда он начинал свои тренировки, то мог часами отрабатывать точность движений, силу броска. Занятия прекращались толы» тогда, когда рука синела от напряжения и усталости или когда наступала ночь. Фидель любил плавать и нырять, он и сейчас считается одним из сильнейших мастеров подводной охоты. В период учебы в колледже «Ля Саль» ученики дважды в неделю выезжали на небольшой шхуне в сопровождении отцов-наставников на пригородный пляж, где им разрешалось порезвиться и поплавать на свободе. Во время одной из таких прогулок Фидель обратил внимание, что двум его товарищам было запрещено входить в воду в наказание за какой-то проступок. Ему стало очень жаль ребят, и он, подойдя к сопровождавшему их священнику, спросил: «Если я сейчас прыгну с самого высокого трамплина в воду, вы отпустите наказанных вместе со всеми в воду?» Тот ответил утвердительно, ибо проявления особой смелости высоко ценились как важное доказательство эффективности педагогических усилий по формированию сильной личности. Фидель забрался наверх и, хотя ему было очень страшно, кинулся вниз головой. Долго не появлялся он на поверхности, а потом вынырнул, ко всеобщему восхищению, освободив ребят от унизительного наказания.
Физически сильный Фидель никогда не был забиякой, но и не оставлял без ответа попытки унизить его. Рауль Кастро вспоминает, что если во время какой-либо потасовки Фиделю доставалось от старших учеников, то на другой день Фидель обязательно искал обидчика, чтобы расквитаться за поражение. И он обычно повторял свои вызовы до тех пор, пока не одерживал победу.
Таким образом прошли четыре года учения в колледже «Ля Саль». Дон Анхель, неизвестно, по какой причине — то ли потому, что к нему поступили жалобы на беспокойное поведение его сыновей в Сантьяго, то ли потому, что он решил побыстрее начать приучать их к ведению своего хозяйства, а не тратить впустую, как ему казалось, деньги на их учебу, — но однажды после рождественских каникул в 1936 г. он объявил сыновьям, что больше они в город не поедут.
Старший брат Рамон воспринял заявление отца довольно спокойно. Ему давно нравилась сельскохозяйственная техника, он хорошо и с любовью управлялся с трактором и автомашинами, не раз он выезжал с отцом на лесоразработки в горы Майяри, присматриваясь к делам, и ему в душе не очень-то хотелось возвращаться к нудным школьным урокам. Рауля определили в частный полувоенный колледж, которым руководил отставной офицер, а Фидель долго при полной поддержке матери уговаривал отца дать согласие на продолжение учебы. Мать всегда была сторонницей того, чтобы дети учились. Им вдвоем удалось убедить дона Анхеля, и Фидель вновь возвращается в Сантьяго, по уже не с братьями, а с сестрой, и поступает в колледж «Долорес», который принадлежал местному отделению иезуитского ордена. В нем он проучился до 1942 года. Сначала он опять жил на частной квартире дальних родственников, и опять повторилась старая история. Под предлогом заботливого отношения к успеваемости Фиделя над ним фактически был установлен жесткий надзор с развитой системой наказаний. Например, ему выдавалось в неделю всего 20 сентаво на карманные расходы, которые разрешалось использовать на строго определенные цели: 10 сентаво — в кино, 5 сентаво — на мороженое после кино и 5 сентаво — на популярные развлекательные публикации. Но стоило, например, появиться в дневнике недостаточно высокой, по мнению опекуна, отметке, как Фидель немедленно лишался права пойти в кино.
Часто после возвращения из школы ему хотелось отдохнуть, послушать радио или просто погулять. Вместо этого Фидель слышал, как щелкает замок в двери его комнаты, отрезавший его от всего мира. Злость и негодование поднимались в душе. По собственным его воспоминаниям, он находил в эти трудные часы успокоение только в том, что начинал вспоминать все прочитанные книги по истории, вызывать в воображении героев и полководцев, представлять себе ход самых знаменитых сражений. Военно-историческая тематика все больше брала верх в числе интересов молодого человека.
В который раз пришлось ему принять смелое решение, чтобы избавиться от унизительных условий жизни, в которых он оказался но воле родителей. Он высказал в глаза хозяевам дома все, что он о них думал, собрал свои пожитки и перебрался в общежитие колледжа. Фидель вообще часто вспоминает изречение Хосе Марти, что «самая лучшая форма убеждать людей — это действовать», и старался следовать этому мудрому совегу.
Учеба шла своим чередом. Фидель всегда выделялся своими успехами в гуманитарных дисциплинах. История, география, литература были его коньком, и по этим предметам он был признанным авторитетом среди своих сверстников. Большое место в школьной программе занимали занятия спортом, которые, как считалось, помогают формированию настоящего подвижнического характера. В этом отношении Фиделю не было равных. Он запросто карабкался по крутым горным склонам, недоступным для большинства одноклассников, не догадываясь еще о той огромной роли, которую суждено сыграть горам в его жизни и в истории Кубы. Он не раз выручал своих товарищей и преподавателей, вызываясь первым перейти вздувшиеся от дождей горные реки, чтобы навести канатную переправу, был мастером по быстрому разжиганию костров, по строительству шалашей. Он мог дважды подряд отстоять вахту дежурного по спортивному лагерю, в то время когда остальные участники похода просто валились с ног от усталости. Все это снискало ему большой авторитет в колледже.
В то же время, по его собственным словам, в период детства нашлось очень немного людей, в ком Фидель нашел бы полное понимание. В семье это, безусловно, были мать и братья Рауль и Район, с которыми он провел большую часть детства в одной школе, с кем чаще всего он работал и делил досуг в Биране.
Отец, дон Анхсль, в конце 30-х годов начал увлекаться политикой, внимательно следил за событиями гражданской войны в Испании, завел себе знакомых из числа местных политиканов, с которыми часто запирался в своем кабинете и часами обсуждал сложные избирательные маневры, шансы противников и силы сторонников. К нему в Биран зачастили журналисты местных и провинциальных газет, наперебой предлагая опубликовать якобы выгодные для него статьи, разумеется, за приличную мзду. Из далекой Европы все чаще приходили тревожные новости о надвигавшейся мировой войне, фашистские орды ставили на колени одну за другой европейские страны. Вопросы войны и политики все чаще стали обсуждаться в гостиной дома Кастро. Мать Фиделя, донья Лина, не разделяла нового увлечения своего уже немолодого супруга. Во всех приходивших в дом новых гостях она видела с полным основанием только искателей денег или голосов, за которыми охотились неизвестные в Биране кандидаты. По словам Фиделя, его отец тратил в ходе избирательных кампаний в те годы от 8 до 10 тыс. песо, стараясь помочь тем людям, о которых просили его партнеры но бизнесу, состоятельные соседи-землевладельцы. Деньги, заработанные нелегким трудом на сахарных плантациях, на лесоразработках, бесследно исчезали в карманах и портфелях политиканов, что неизменно раздражало донью Лину. Наверное, от нее перенял Фидель интуитивно негативное отношение к этим проходимцам от политики, которое со временем все более и более укреплялось.