Энн и Джоан свирепо уставились на него, и он рассмеялся.
— Простите. Кажется, я вмешиваюсь в девичьи дела.
— Скорее, это дела, связанные с пари! — выпалила Энн, собирая свои косметические причиндалы и засовывая их в сумку.
— С пари? — Пол изобразил непонимание. — А, кажется, что-то припоминаю. Одна тысяча, один месяц и, насколько могу судить, целый мешок отрубей. — Он подмигнул Джоан. — Думаешь, до четверга успеешь все это отмыть? У меня дома намечается серьезная игра в преферанс, и я не хочу, чтобы лицо такого известного картежника, как ты, было покрыто замазкой. Ты распугаешь ребят.
— Единственное, чего они будут бояться, — это не заплатить за квартиру, после того как я их обчищу, — угрожающе пообещала Джоан.
— Нет, ты этого не сделаешь, — встряла Энн, бросив предостерегающий взгляд на Пола, прежде чем повернуться к Джоан. — Отныне с четверга по воскресенье твои вечера будут посвящены свиданиям. Ты будешь занята.
Джоан поглубже втянула в себя воздух. Всего один месяц, напомнила она себе, какой-то несчастный короткий месяц.
— Хорошо, тренер.
Насмешливое выражение сползло с лица Пола.
— Хорошо? — Его серые глаза округлились. — Вот как? Ты готова пропустить игру, дожидаясь… какого-то парня?
— Нет, — сладким голосом поправила его Джоан, — я готова пропустить игру ради того, чтобы пойти куда-нибудь с парнем.
Пол нахмуренно посмотрел на нее, а Энн рассмеялась.
— Вот это по-нашему! А теперь я должна позвонить в салон красоты и подтвердить назначенный на сегодняшний вечер массаж. Куда ты убрала телефон?
— Он в спальне, — с отсутствующим видом ответила Джоан.
Энн подхватила список первоочередных дел и вышла. Настал подходящий момент для того, чтобы попытаться снизить цену пари до разумного уровня. Пусть ей придется немного поступиться гордостью, но дело того стоит. С помощью Пола четыре недели пролетят незаметно, а вот без нее…
— Ты это не всерьез, — пробормотал Пол, прежде чем она успела что-нибудь сказать.
Дело было не в его словах. А в том тоне, которым он их произнес. Джоан немедленно вскинулась:
— Почему же?
— Потому что это безумие! — воскликнул Пол, пробегая пальцами по волосам, что было у него жестом крайнего неудовольствия. — Я ведь просто пошутил. Я думал, даже если ты согласишься, то недели издевательств этих, с позволения сказать, имиджмейкеров хватит тебе по горло!..
Джоан едва не улыбнулась, но, услышав следующее предложение, потеряла всякую охоту веселиться.
— К тому же ты совсем не хочешь искать этого мистера Единственного. Ты даже не знаешь, что будешь с ним делать, если найдешь. Ты же совсем не похожа на этих «гадких утят»! — В его голосе звучала глубокая убежденность. — Только представь: ты тащишь ничего не подозревающего мужчину за волосы к себе домой!
— На самом деле я собираюсь надеть что-нибудь полупрозрачное, встать перед входной дверью и заманить их внутрь! — выпалила в ответ возмущенная Джоан. — Мужчины, которых предпочитаю я, слишком тяжелы, для того чтобы их затаскивать.
Пол что-то прорычал, затем вдохнул поглубже, по-видимому решив попробовать другой подход.
— У тебя все на месте, и ты не должна позволять им пытаться что-то изменить в тебе, — сказал он серьезно. — Мне казалось, что тебе нравится твоя жизнь такой, какая она есть. И вообще, что плохого в том, чтобы водить компанию с «клобучниками»? Мы никогда не пристаем к тебе с требованиями что-то изменить. Нам все равно, как ты выглядишь.
Перевод: «Пусть ты будешь самым уродливым и грязным из чудищ, когда-либо бродивших по земле, но ты все равно останешься „нашей Джо“».
— Пусть ты одеваешься неряшливо…
— Все, хватит, прекрати немедленно! — Подавить гордость — это одно, а подавиться ею — совсем другое! — Пока моя нога не пришла в непосредственное соприкосновение с твоим горлом, оставь попытки меня переубедить. Я не откажусь от пари!
Да весьма сомнительный способ заставить Пола помочь ей! Но после его слов у Джоан пропало всякое желание прибегать к помощи Пола. Не то чтобы он жалел ее… нет, Пол словно бы оправдывал ее образ жизни. Это было даже хуже, чем жалость подруг. Он заслужил небольшой мести, даже если это помешает ей победить. Она может не стать «лебедем», но ему придется хорошенько подумать, прежде чем снова назвать ее неряшливой!
— Может быть, теперь я выгляжу не очень-то, — сказала она, подогреваемая злостью, — но клянусь: когда ты будешь подписывать чек, я буду похожа на богиню любви!