Красивым пологом одет приют веселья и вина:Над ним сияет солнца свет, и выси горние чисты.
Над розой соловей притих, но налетит тяжелый град —Увянет роза уст твоих — засохнут нежные цветы.
«Не стоит, — говорят, — любви жизнь не отдавший за любовь», —Пусть за любовь, о Навои, сто жизней будут отняты!
* * *
Да, верным людям дарит рок мучений и невзгод немало,Он на страданье их обрек — обид и мук им шлет немало.
Нещадны тяготы опал, и верных на земле не сыщешь:Их прахом бедствий осыпал сей древний небосвод немало.
Лекарства от небесных бед не отыскал никто вовеки:В ларце судьбы их нет как нет, и не смягчится гнет нимало!
Желанным перлом обладать желаешь — жизнь отдай и душу:Мир ценит эту благодать и за нее берет немало.
О шах! Мужей благой стезей не устрашай мечом гонений,Кровавой карой не грози — бездольных страх неймет нимало.
Освободи свой дух смелей из клетки суетных желаний:Плененный страстью соловей грустит в плену тенет немало.
О Навои, лелей мечту о кущах цветника иного:Ведь от ворон в мирском саду и бедствий, и забот немало!
* * *
Увидев чудный образ твой, томим любовью страстной стал я,Душой и сердцем слит с тобой, наверно, в день злосчастным стал я!
О, сколько я твердил тайком: «Мне б от тебя отвадить сердце!» —Но день за днем сильней влеком к тебе, моей прекрасной, стал я.
«О, будь верна!» — я пал пред ней, она ж, меня вконец измучив,Сказала: «Жертвой будь моей!» — и жертвою безгласной стал я.
Ты говоришь мне: «Кто ж, любя, таким безумьем прегрешает?» —На все готов я для тебя: твоим — о, дар напрасный! — стал я.
Живой водою я владел, и кубок Джама был со мною —О кравчий, нищенский удел терпеть, на все согласный стал я.
И не исходит стон немой, о Навои, из струн печальных,Мой стон немой — совсем не мой: рабом тоски всечасной стал я.
* * *
Бездольный в рубище одет, и люб простой наряд ему,А шитый золотом — о, нет! — не подойдет халат ему.
Кто в отрешенье пал во прах и головой на камень лег,Что ложе в золотых шатрах и мишура палат ему!
Шах жаждет миром завладеть, дервиш бежит от мира прочь, —Что шах дервишу! Сам заметь: о нет, он — не собрат ему.
От сути шахских дел-тревог дервиш заботою далек:В величье власти что за прок, и будет ли он рад ему?
Прах отрешенья бедняку любезней шахского добра:Свой век во прахе — не в шелку! — влачить — сей жребий свят ему.
Шах двинет рать со всех сторон, а бедняков не устрашит,Но и один бедняцкий стон опасностью чреват ему.
Величью шаха дарят свет скитальцы праведной стези:Они — как солнечный рассвет и просветляют взгляд ему.
И пусть навечно шаху дан его высокий жребий, — все жДервишем стать, забыв свой сан, — превыше всех наград ему.
Хоть нет в умах других владык таких стремлений, добрый шахБлагих высот уже достиг, и люб такой уклад ему.
Порой в дервише шаха зришь, а в шахе суть дервиша есть, —«Ты — видом шах, душой — дервиш», — так люди говорят ему.
Шах и дервиш покуда есть, да чтут они завет творца:Служить дервишем — шаху честь, они ж — верны стократ ему.
Не от гордыни не умолк и нижет речи Навои:Лишь милость шаха и свой долг так говорить велят ему.
* * *
О, мне бы крылья! Ввысь взлетев, летел бы вдаль, людей забыв,Сгорели б крылья — побежал, подальше, прочь — пока я жив!
О, я покинул бы сей мир, и, пусть не дан мне дар Исы, —Мне вместо крыльев — пыл души и одиноких дум порыв.
Увы, союз с людьми — тщета: я, пленник тысячи скорбей,Готов единожды спастись, тысячекратно жизнь сгубив!
От друга — тысячи обид, и сотни бедствий от врагов,И — за себя жестокий стыд, и — гнев людской несправедлив.
Мне не смотреть бы на людей, а растворить бы чернь зрачков,Всей чернотою тех чернил себя навеки очернив!
Для птицы сердца моего мал вещей птицы дальний путь:Я тверд душою, как гора, и дух мой тверд и терпелив.
Когда б не шахской дружбы плен, как Навои на свете жить,Привязанности к двум мирам ни на волос не сохранив!
* * *
На всех влюбленных в ту луну быть рабскому клейму,Заменит прах с ее следов для их очей сурьму.
Зачем не кряжи дальних гор? Мне хватит и того,Что я и гору бед моих до неба подниму!
Я стал добычей воронья — о небо, пощади,Не прибавляй своих когтей к терзанью моему.
Пусть шах в атласе и в венце — мне дорог вид иной:Узбек мой ходит в колпаке, и люб халат ему.
И, рад уюту погребка, я не пойду в цветник:Я розоцветный хмель налью — страдания уйму.
Когда тебе уж пятьдесят, смиреньем запасись:Довольно буйства юных лет и сердцу, и уму.