Глядя на этот беспорядок и разрушения, я не могла поверить глазам: неужели все настолько плохо? Разве можно бомбить огромный мегаполис в середине двадцать первого века? Кто отдал такой приказ? За что? В чем мы виноваты? Что происходит?.. Быстро умывшись и переодевшись, я сложила уцелевшие вещи в свой старый потрепанный чемодан и сбежала по лестнице вниз, попрощавшись на неопределенное время, если не навсегда, со своим домом. Уставшая, испуганная, с мешками под глазами и немытой головой, я пришла на кафедру ни свет, ни заря. Чудо спасло меня, я осталась жива и даже ничего не сломала, только заработала пару синяков на спине, куда упал небольшой кусок бетона. Умывшись в университетском туалете, я кое-как привела себя в порядок. Спрятав чемодан под свой стол, я сложила голову на руки и уснула среди стопок книг и студенческих тетрадей - нервное напряжение вымотало меня и сон стал слабым утешением. Я проснулась снова от легкого касания руки к моему плечу. Это был Аристарх Бенедиктович. Он смотрел на меня своими маленькими глазами, полными участия, склонившись над столом. Его совсем поседевшие остатки волос были всклокочены, губы дрожали, лицо осунулось.
- Аня, как вы? С вами все в порядке? Я слышал, в ваш дом попал снаряд? Это правда?
- Да, Аристарх Бенедиктович, но я цела. - Смахнув сон рукой с глаз, я посмотрела на часы - семь часов. Скоро начнется учебный день.
- Ваша квартира разрушена?
- Да. - Честно призналась я. - Я не понимаю, что происходит! Вы можете мне объяснить? Это разве не ужасный сон? Это на самом деле?
- Вы правда не слышали ни слова о войне? - удивился он, выпрямляясь.
- Я была слишком занята литературой... - я пыталась оправдаться.
Профессор задумчиво сел на стул, повертел в руках свой телефон, бросил на меня быстрый взгляд и вышел.
Достав из сумки влажную салфетку, я еще раз протерла глаза и замерла, пытаясь осознать ситуацию и решить, что делать дальше. Сначала мой мозг словно завис - ни одной мысли, ни одного полезного решения. Я просто смотрела в никуда, застыв с влажной салфеткой у щеки. Но вскоре мысли стали сыпаться словно вишни с дерева - одна за одной, только успевай хватать! Скорее всего, сегодня я буду ночевать в общежитии. Возможно, придется снова там жить. В квартире пропали все мои сбережения и все, что я приобрела за последние годы - мои книги, украшения, одежда, деньги. Больше всего мне было жалко свои литературные наработки и дневники. За эти годы я написала столько статей и рассказов, но все боялась их публиковать. Теперь все бесследно исчезло. Я снова осталась с тем, с чем приехала в этот город семь лет назад - с одним платьем и туфлями в том же старом чемодане.
- Аня! - Аристарх Бенедиктович ворвался в кабинет, испугав меня, еще не отошедшую от сна и шока. Он был взбудоражен, его глаза светились радостью. - Я могу вам помочь! Деточка, я придумал, как вам помочь!
- Спасибо! - я выдавила из себя улыбку, все еще плохо осознавая с чем мне придется столкнуться и с какой точки отсчета придется восстанавливать свою жизнь.
- Аня… Деточка… - он сел рядом, взяв мою руку в свою старую сморщенную ладонь. - Вы молодая и одаренная женщина, у вас еще вся жизнь впереди!
Я молча слушала, ожидая, к чему приведут эти слова.
- У меня есть друг, которому очень нужна помощница.
- Но у меня же есть работа! - возразила я.
- Видно, что вы не следите за новостями. - Он печально улыбнулся. - В нашем городе, в этой стране теперь стало опасно и неизвестно, сколько времени пройдет прежде, чем все наладится. Война сейчас только началась и никто не знает, когда она закончится. А вы, как я говорил, молодая и перспективная, вам нужно расти. Вам нужно уезжать отсюда.
- Куда, Аристарх Бенедиктович?
- Так вот, Аня, у меня есть друг. Он писатель, англичанин, но живет в Африке.
- В Африке? - переспросила я, словно зачарованная, забирая свою ладонь.
- Он немного экстравагантен, деспотичен, но честен и порядочен. - поспешил добавить Аристарх Бенедиктович. - Он мой хороший друг и я ручаюсь за него!
Я молча смотрела на профессора, пытаясь понять шутит он или нет. А когда поняла, что шутками здесь и не пахнет, то встала и отошла к окну.
- Я не поеду в Африку! В Африку? Я останусь здесь! - решительно ответила я, сама того не ожидая. - Какая Африка?
- Аня! - профессор тоже встал. Видно было, что ему трудно говорить. - Семь лет назад, когда вы так храбро вклинились в мой с коллегой разговор, началось наше с вами знакомство. За эти годы вы выросли в чудесную умную образованную женщину, заработали отличную репутацию, собрали вокруг себя группу талантливых студентов и преподавателей, и… - он вздохнул, - стали мне как дочь.
Эти слова зацепили меня за живое. Я вспомнила историю гибели его дочери, которая произошла задолго до моего появления. Я сжала губы, чтобы не расплакаться - мне было страшно, больно и обидно. Кроме Арины в моем далеком детстве, никто никогда не называл меня дочерью. Где мой настоящий отец я не знала и вряд ли когда-нибудь узнала бы. Сердце защемило, но я не могла открыть рот, чтобы сказать хоть что-то.
- Вы не должны пропасть здесь. - Профессор снова усадил меня на стул и взял мою руку в свою, заглядывая мне в глаза, пытаясь достучаться. - У вас есть шанс, Анна! Не дайте пропасть своему и моему труду! Мистер Кавендиш, мой друг, писатель, может стать этой ступенью, которая поможет вам наконец реализовать себя, получить то, чего вы достойны!
Глядя в добрые глаза профессора, я понимала, что он прав. Здесь меня ничего не держит и я свободна, вольна уехать куда глаза глядят и делать что угодно. Но, боже, как же было трудно бросать свой первый настоящий дом и единственную заботящуюся обо мне семью, которую я когда-либо знала!..
И снова, в который раз, жизнь моя круто менялась. Я, словно лист яблони, уносилась прочь, подхваченная сумасшедшим течением - нет сил противостоять, нет возможности что-то изменить. Благодаря своим связям, профессор собрал меня в дорогу, оформил все необходимые документы и позвал на прощальный ужин в тот же день. Под отдаленный и часто приближающийся грохот канонады я добиралась до квартиры профессора в одиноком троллейбусе, дрожа как осиновый лист. Как я себя чувствовала? Вокруг все было родное - улицы, здания, люди. Но в моих глазах все снова выглядело так, как семь лет назад - все это было уже не моим, оно было чужим и должно было исчезнуть из моей жизни меньше, чем через сутки. Прощальный ужин был очень душевным. Мы вспоминали все хорошее, что случилось с нами за последнее время, мечтали о светлом будущем, загадывали встретиться на следующий год, я бесконечно благодарила профессора и его жену за столько лет поддержки и настоящей дружбы. Поздно вечером, в девять часов, за мной заехала машина и, взяв полупустой чемодан, я навсегда покинула свой город, а вскоре и свой край, оставляя позади свистящие снаряды и огромную часть своего сердца.
Глава 3
Моя поездка до ЮАР заняла больше двадцати часов. Сначала, темной ночью, машина увозила меня прочь с фронтового города, прокрадываясь темными улицами и еще не перекрытыми шоссе. Затем в аэропорту меня посадили на рейс до Кейптауна, оплаченный моим новым хозяином, мистером Кавендишем. Я оказалась в первом классе небольшого самолета, вылетевшего почти в два часа ночи. Не прикрыв глаза ни на секунду, двенадцать часов к ряду я вспоминала, думала и анализировала свою жизнь, вновь и вновь прокручивая все переломные моменты и думая о том, что было бы, если бы я поступила иначе. В аэропорт Кейптауна самолет прибыл в шестом часу вечера. Не успела я сойти с трапа, как тут же подошел молодой темнокожий джентльмен, произнес мое имя, взял мой чемодан и позвал за собой. Я послушно шла следом, осматривая залитую ярким солнцем африканскую местность. Через минуту мы оказались на отдельной взлетной полосе, где меня ждал еще один двухместный самолет, который, очевидно, должен был доставить меня до усадьбы мистера Кавендиша. Увидев замешательство на моем лице, провожающий меня человек улыбнулся.