- Увы, молчала как рыба. По всем трем точкам своих параметров. Более того. Когда открываешь двери моего кабинета или хранилища, она должна срабатывать тоже. Но и тут безмолвствовала.
- А зачем сигнализация в вашем кабинете?
- У меня там сейф. Перед закрытием я в него убираю изделия с витрин, а утром опять выдаю продавцам. Так удобнее.
- Как видите, не совсем.
- Да нет, как раз они-то и целы. Пропало то, что было в хранилище. Но, может быть, мы пройдем на место, своими глазами все увидите...
- Может быть, может быть... Значит, как вы говорите, милиция только пожимает плечами?
- Да, и, по-моему, подозревает меня.
- А почему бы и нет? Ведь ваш салон наверняка застрахован. Отличный случай получить компенсацию за причиненный ущерб. Для этого надо что? Правильно, завести дело. Заявить в милицию. Вы это сделали. Зачем вам я?
- Вы не смеете так разговаривать со мной! Запомните раз и навсегда - я потомок старинного армянского рода ювелиров. Наша фамилия, Оганян, всегда была в почете на родине и уже более века уважаема здесь, на этой земле, ставшей мне второй родиной. Тут родились дед, отец, я. И никто не мог оскорбить нас хотя бы подозрением. Вы первый и, надеюсь, последний. Прощайте!
- Прощайте, только успокойтесь, я вовсе не оскорбляю вас, просто выдвигаю версии и варианты, может быть, в несколько непривычной для вас форме, но это уж мой стиль. Идемте в салон. Кстати, сколько вы заплатите в случае успеха?
- Десять процентов.
- Пятнадцать!
- Хорошо. Могу дать аванс.
- Глупости, я, во-первых, еще не согласился, а во-вторых, могу ничего не найти. Пойдемте на место, после осмотра все решим.
* * *
Ювелирный салон "Сапфир" потомственного золотаря Оганяна занимал торец первого этажа жилого дома. Фасадом выходил на центральную улицу. И опять я, несмотря на дневной свет, невольно залюбовался рекламными самоцветами. Оганян, достав огромную связку ключей, приготовился священнодействовать.
- Подождите, Вартан Саркисович, вспомните, как вы действовали вчера, и постарайтесь воспроизвести в точности. Только медленнее.
- Хорошо!
Сначала он открыл висячий замок, который замыкал скобу, хомутом соединяющую две алюминиевые ручки. Затем отщелкнул два внутренних замка, утопленных в алюминиевом профиле. Открыл первую дверь, а я засек время, потому что резко затарахтел сигнал. Вторая стеклянная дверь была заперта только на один накладной замок, она поддалась быстро. Мы очутились в торговом зале площадью метров в шестьдесят - семьдесят с двумя несущими колоннами посредине.
Прямо на меня нагло смотрела телекамера. Слева и прямо мерцала приглушенным неоном шикарная, хотя и пустая, витрина. Справа стоял такой же величественный, черного бархата выставочный стеллаж. Там, где он заканчивался и начиналась витрина, находилась обычная дверь с номерным замком. За ней небольшой коридорчик с тремя дверьми, одна из которых была бронированной.
Оганян занялся правой. Открыв ее, он тут же вырубил рычащую сирену, позвонил на пульты сигнализации и дал отбой. Потом вопросительно посмотрел на меня.
- Продолжайте делать то, что делали вчера.
Он согласно кивнул, разделся, убрал плащ в шкаф. Сидя в кресле, выкурил сигарету, выпил стакан минералки и только потом двинулся к сейфу.
Педантично проверив содержимое и оставшись удовлетворенным, закрыл его.
- Вот так, Константин Иванович, было вчера, а потом я пошел...
- Пойдемте!
Выйдя в коридорчик, он тщательно закрыл кабинет и долго разбирался с бронированной дверью, а когда ему это удалось, жестом пригласил меня вниз по круто уходящим ступенькам.
Из небольшого тамбура мы попали в ювелирную мастерскую с совершенно глухими стенами. Она освещалась лишь лампами дневного света.
- У вас что же, здесь собственное производство?
- Да так, больше для забавы, хотя и прибыльной. Но это оговорено в нашем уставе.
Я и сам люблю повозиться с металлом. Все-таки ремесло предков забывать негоже.
- Так, так, так, а постоянно кто здесь трудится?
- Да есть у меня один. Дальний родственник из ближнего зарубежья, Гриша. Он в основном из серебра творит. Национальные украшения, теперь почти забытые. Возрождает народный промысел. Себя вполне содержит, да и мне немало перепадает. Изделия его постоянно на выставках.
- Да, конечно... А кто еще здесь бывает? Кто еще творит?
- Два моих племянничка-дуболома, послал Господь на голову. Вообще-то я их как охрану держу. На всякий случай, во время работы салона. По идее, они должны наверху в торговом зале вести светские беседы, попивая кофе. Но с их затылками это плохо получается. Только я отлучусь, они тут как тут. Григорию мешают. Воровать...
Резко, по ушам саданул звонок.
- Девочки мои явились, погодите здесь, пойду им дверь открою.
Я с интересом оглядывал длинный высокий верстак с причудливыми инструментами. Сразу и не поймешь - то ли слесарными, то ли хирургическими. Очень мне понравился странный станок, как позже выяснилось - вальцы. Два металлических цилиндра с канавками располагались вертикально один над другим, как в стиральной машине, и в действие приводились через шестеренчатые передачи ручкой. Я попробовал крутануть. С трудом, но цилиндры провернулись, и между ними, словно фига, блеснуло желтизной. Хоть и дурак я в этом деле, но разума понять, что это такое, хватило. Быстренько отошел подальше. И вовремя. Явился Оганян.
- Давайте, Вартан Саркисович, продолжим. Итак, ваши дальнейшие действия?
- Да, конечно. Я спустился сюда, прошел через мастерскую к этой двери. Кстати, о ней я вам говорил. Она тоже на сигнализации. И замки повышенной защиты.
Он открыл дверь, и мы под резкий, пронзительный звонок вошли в небольшую темную комнату.
- Странно, кажется, вы отключили пакетник.
- Да, но здесь собственный прерыватель, отключается изнутри.
Сухо щелкнули два автомата, вспыхнул свет, наступила тишина. Хранилищем оказалась квадратная комната, четыре на четыре.
Слева и справа по стенкам стояли по два несгораемых шкафа, а прямо два больших сейфа. Оганян направился к тому, что левее. Он был опечатан.
- Вот этот, как у вас говорят, и "бомбанули". В нем находилось все самое ценное.
- Очистили полностью?
- Нет, меньше чем наполовину. Остальное и сейчас там. Зачем только опечатали, не пойму. Кажется, они уже умыли руки, а меня этой печатью только связали.