- А когда эти продукты кончатся, что будем есть?
- Позаимствуем у немцев!
- Сегодня в Москве, а завтра...
- А завтра в тылу у немцев!
На грузовике добираемся до аэродрома имени Чкалова. Несколько самолетов Ли-2 выстроились в ряд. Возле одного из них выгружаемся со своим снаряжением. Два механика осматривают моторы.
Молча забираемся в самолет и располагаемся на сиденьях вдоль фюзеляжа.
Ждем, пока станет темно. В июле в Москве ночи короткие: в три часа уже начинает светать. В ожидании отлета засыпаем. Однако самолет в ту ночь так никуда и не улетел.
Спрашиваем у командиров:
- Почему?
- Там, где вы должны прыгать с парашютами, плохая погода.
Три дня подряд мы проделываем один и тот же путь: к самолету и обратно, в лагерь под Москвой.
- Надо поговорить с генералом, - не выдерживает Бланко. - Что-то наш отлет слишком задерживается!
Бланко, Паскуаль и я направляемся к генералу и коротко докладываем о себе:
- Мы из группы летчиков. Уже три дня пытаемся вылететь в тыл противника и все никак не получается... Говорят, мешает плохая погода...
- Этой ночью вылетите. Погода заметно улучшилась. Среди вас нет таких, кто боится прыгать с парашютом?
- Наоборот, все мы только этого и ждем!
После разговора с генералом наша группа успокоилась. Лагерь продолжал жить своей жизнью. О нас будто никто и не вспоминал.
Случайно мы повстречали знакомого бурята Матзу. Увидев нас, он удивился:
- А я думал, вы давно уж бьете фашистов!
- Скоро вылетаем. До скорого свидания в тех краях!
После обеда нас разыскал дежурный по лагерю:
- Где здесь летчики, которые должны сегодня вылетать?
- Мы самые, - ответил Бланко.
- Генерал просит вас к себе.
Идем с Фернандо Бланко в штаб. Дежурный по штабу вручает нам пакет. Генерал говорит:
- В этом пакете - новое назначение для вашей группы. Вы - старший. Сдайте все снаряжение и сегодня в семнадцать ноль-ноль явитесь по указанному на конверте адресу.
- Есть!
В недоумении выходим из палатки, где помещается штаб.
Вот так удар! От неожиданности не знаем, что делать. Собираем всю группу и не можем прийти к какому-либо выводу. Сдаем снаряжение и продукты, предназначенные на три дня.
20 июля 1941 года в 17.00 прибываем в назначенное место. Оттуда в сопровождении капитана идем по новому адресу. Поднимаемся на третий этаж. Все молчат. Входим в большую комнату. В ней семнадцать одинаковых кроватей, накрытых байковыми одеялами. На столиках пачки папирос, шахматы, домино.
- Кто знает, для чего мы здесь?! - восклицает Ларио, ни к кому не обращаясь.
На его вопрос отвечает сопровождающий нас капитан:
- Товарищи, с этого момента вы будете располагаться здесь. На двери висит распорядок дня.
- А на улицу мы можем выходить? - осмеливается спросить Паскуаль: он явно хочет повидаться со своей девушкой.
- Сегодня нет. Завтра получите удостоверения, тогда будет можно. Да, совсем забыл! - вдруг говорит капитан, оборачиваясь в дверях. - На столе имеется инструкция на случай тревоги, не забудьте почитать ее. Убежище - в подвале, рядом с клубом.
Так что эту ночь мы провели не в лесах Белоруссии, где нам бы пришлось искать друг друга с фонариками в руках, а в чистых кроватях, приняв перед сном горячий душ и плотно поужинав.
- Добро пожаловать! - встречаем мы остальных испанских летчиков, прибывших на следующий день. Теперь все семнадцать кроватей заняты. Значит, те, кто нас сюда направил, заранее знали, сколько нас всего.
Бой Кремлевских курантов доносится и к нам в комнату. Кажется, будто время остановилось.
...Здесь мы уже неделю. Вдвоем с Бланко заходим в кабинет полковника.
- Может, вам что нужно? Вам здесь хорошо? - спрашивает он.
- Извините, товарищ полковник, но нам ни к чему эта спокойная жизнь, когда фронт приближается к Москве!
- Вы, наверное, думаете, мы не знаем, что делаем? - Полковник встает, кладет нам руки на плечи и провожает до двери.
- Не волнуйтесь и не торопитесь. Наберитесь терпения. Придет и ваш час.
Выходим из кабинета с унылым видом. Разговор с полковником ничего не прояснил.
И всё же на следующий день результат встречи с начальством не замедлил сказаться: нас вызвал майор Хомяков. Этот летчик воевал в Испании, в Мадриде. Валентин Иванович тепло и задушевно беседует с нами.
- Товарищ майор, какое задание мы будем выполнять?
- Всему свое время. Единственное, что я могу сказать, - вами интересуется лично товарищ Сталин. - Это он сообщает почти шепотом. Только говорю вам - все это по секрету...
На третий день получаем летное обмундирование по списку, который приносит Валентин Иванович, и покидаем дом. На крыше этого дома мы пережили первый воздушный налет немецких самолетов на Москву.
...На аэродроме имени Чкалова совершаем тренировочные полеты: сначала - на самолетах Як-1, затем - на Як-7.
Все рвутся в воздух. Каждый стремится как можно меньше быть на земле и как можно больше - в полете.
- Сколько же времени вы не летали? - интересуется Валентин Иванович.
- Больше двух лет.
- А почему?
- Сначала, после Испании, находились в лагерях во Франции, затем работали здесь, в Москве, на автозаводе. Когда началась война, нам снова захотелось в воздух, чтобы сражаться с фашистами.
На четвертый день полетов нас ожидал на аэродроме транспортный самолет. Майор Хомяков сообщил новость: будем летать да других типах самолетов.
Занимаем места пассажиров. Летим над густыми лесами. Первым нарушает молчание Ариас:
- Куда мы летим?
- Кто знает...
Приземляемся. Повсюду дымят высокие заводские трубы. Вдали синеют отроги Уральских гор. Аэродромное поле занято самолетами, которых мы не знаем.
- Это наш конечный пункт или полетим дальше? - спрашиваем мы майора Хомякова.
- Поживем здесь несколько дней.
На следующий день, ранним утром, когда солнце еще не успело разогнать туман, едем на автобусе на другой аэродром. На опушке леса замечаем силуэты знакомых нам по Испании самолетов. В памяти всплывают яркие эпизоды войны с франкистами - воздушные бои с немцами над Мадридом, Эбро, Валенсией, Барселоной...
- Ваша задача, - объясняет майор Хомяков, - научиться летать на этих самолетах. Чем раньше вы этого добьетесь, тем скорее попадете на фронт.
- На этих самолетах полетим на фронт?
- На этих самых!
- И что там будем делать на них?
- Выполнять задачи по разведке территории, занятой врагом.
Несколько типов самолетов мы должны освоить за считанные дни: "Мессершмитт-109", "Дорнье-215" и "Юнкерс-88".
Так проходит несколько дней. Изучаем вражеские самолеты и летаем на них. В минуты отдыха пытаемся поговорить по душам с майором Хомяковым.
- По-моему, вы уже можете сказать нам что-нибудь более определенное о наших задачах, - говорит Бенито майору.
- Больше терпения! Ваши полеты в будущем - выполнение специального задания. Это личная идея товарища Сталина. Нужно хранить это в секрете. Так лучше будет для всех. Вы же видите, как к вам все здесь хорошо относятся!
Это действительно так, но мы чувствуем себя неловко: идет война, и такая забота о нас нам кажется излишней.
- В Испании вы ведь тоже заботились о нас, советских летчиках, говорит Хомяков.
- А!.. В Испании была другая война. Вы тогда приехали к нам, чтобы защищать наше дело, а здесь мы теперь являемся советскими гражданами.
В последние дни октября заканчиваем тренировки. Не обошлось и без неприятностей - в авиации это бывает.
В один из последних полетов на "юнкерсе" в кабине находились пилот Мануэль Леон, командир экипажа майор Опадчий и бортмеханик Хосе Агинага. Пилот неправильно рассчитал взлет, а летное поле было весьма ограничено по своим размерам. При взлете пилоту не хватило опыта: "юнкерс" оказался для него весьма сложной машиной. Самолет подскочил и, ударившись о землю, упал на крыло. Самолет охватило пламенем. Бортмеханику со сломанными ногами удалось выбраться. Вот из охваченной пламенем машины появился дымящийся Опадчий. Однако летчик Леон все не выходил из горящей кабины. Вот-вот взорвутся бензобаки. Федор Федорович Опадчий, несмотря на пламя и опасность взрыва, бросается в самолет и вытаскивает из кабины Леона. Оба они получили значительные ожоги.