Избранное
ФФФ ^ «5» ^
*
1.
2.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
11.
12.
16.
18.
20.
21.
22.
26.
28.
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
Альфред Альфред де ВиньидеВиньи
[tjffA
Альфред де Виньи
Избранное
а
ЛЕВИНЬИ-РЕБЕНОКГОРОД ЛОШ
ДЕВИНЬИ-АКАДЕМИК
Альфред
ДЕ ВИНЬИ 1832
де
ВИНЬИ
Избранное
I
ДЕВИНЬИ-
РЕБЕНОК
МОСКВА «ИСКУССТВО» 1987
ББК 84. (4Фр) В 50
Перевод с французского Ю. Б. КОРНЕВА Составление и предисловие А. В. КАРЕЛЬСКОГО Примечания Э. В. ВЕНГЕРОВОЙ, М. В. ДОБРОДЕЕВОЙ Художник А. А. РАЙХ ШТЕЙН
В
4703000000—167
025(01) —87
-47—87
(С) Переводе французского, предисловие комментарий Издательство «Искусство» 1987
QQQQQOQQOQQQQQQOQQQQQQQQQQQQQQQQQQQQQQQQQQQQO
А. Карельский
Предисловие
ФРАНЦИЯ
БУРБОНОВ
*
ФРАНЦИЯ
НАПОЛЕОНА
Ней
ФРАНЦИЯ ЛУИ-ФИЛ ИКП А
ГЕРБ ДЕ ВИНЬИ
“Г
ФРАНЦИЯ-
РЕСПУБЛИКА
судьба. Один штурмует эту твердыню непрестанно, обруши
ЛЮБВИ Поэта и Славы всякий раз по-иному складывается
вает на нее атаку за атакой, не дает ей опомниться, не позволяет ни на миг забыть о себе, рассыпает перед нею всё новые и новые дары своего таланта, и она, ослепленная их блеском, очарованная их звоном, не сопротивляется долго, сдается раз и навсегда и любит потом слепо и постоянно. Во французской поэзии XIX века такова судьба Гюго.
Другому победа дается без борьбы, идет в руки сама, слава влюбляется в него с первого звука его лиры; так было с Мюссе. «То была сама весна, настоящая весна поэзии, расцветшая на наших глазах... Никто другой не мог так сразу, с первого взгляда, внушить представление о юном гении»,— писал о нем позже Сент-Бёв, и даже больно обиженный им Ламартин, безоружный перед этим обаянием, свою поэтическую отповедь ему смог начать лишь как отеческую укоризну: «Дитя, чьи кудри — лен, чье сердце — мягкий воск...»
А иной любит тайно и трудно, мучимый гордостью и боязнью отпора, льстит редко и скупо, дань приносит с независимо-надменным видом, легко осекается и умолкает, замыкая в сердце порыв,— и она взирает на него с уважительной опаской, и охотней улыбается тем, кто открытей и смелей, и только много позже, уже поседев, раскрывает заветные ларцы, перебирает забытые листы, смотрит на них изумленным, умудренным старостью взором и с запоздалой
6
горькой нежностью повторяет: «А ведь тут он был прав... и тут... и тут...» Таков удел Виньи.
Во французскую литературу он вошел в начале 20-х годов XIX века, вместе с Ламартином, Сент-Бёвом, Гюго, и на первых порах проблема признания и славы отнюдь не стояла остро. Это была романтическая юность Франции, сообщество единомышленников, соперничающие друзья, любящие соперники, полные решимости открыть для французской литературы новые пути. Отчасти эти пути уже были намечены в начале века Жерменой де Сталь, Шатобрианом, Сенанкуром, Констаном; младшее поколение все последовательней утверждает новую романтическую поэтику, объединяясь в борьбе с влиятельным противником — давней и прочной властью классицистических канонов и форм.
Так что поначалу лавровый венок свободно переходит поочередно от одного к другому, в начале 30-х годов в когорту прославленных имен естественно вливаются имена Мюссе и Готье, и наш герой — Виньи — не уступает пока никому из них ни энергией, ни усердием. На этот период, охватывающий немногим более десятка лет (1822—1835), приходится публикация наиболее известных произведений Виньи: стихотворений, выходящих тремя сборниками, исторического романа «Сен-Мар», повествовательных циклов «Стелло» и «Неволя и величие солдата», комедии «Отделалась испугом», драм «Супруга маршала д’Анкра» и «Чаттер-тон».
Но вот странность: после 1835 года Виньи как бы уходит со сцены — почти на три десятка лет! В то время как старые и новые собратья по перу продолжают, что называется, «активно работать», Виньи лишь изредка, с большими интервалами, публикует отдельные стихотворения и поэмы. Да и в них он все настойчивей и принципиальней повторяет свою излюбленную мысль, отлившуюся в 1843 году в знаменитую формулу из стихотворения «Смерть волка»: «И знай: все суетно, прекрасно лишь молчанье». Нет, имя его не совсем забыто, оно даже окружено почетом, о чем свидетельствуют и издаваемое им в 1837—1839 годах собрание сочинений и избрание его во Французскую Академию в 1845 году. Но это уже холодноватая слава живого классика, собственного монумента.
Виньи как бы выключается из атмосферы эпохи. Немногие публикуемые им поэмы — три в 1843 году, две в 1844 году, одна в 1854 году — носят обобщенно-символический, философский характер, и по его распоряжению они в посмертном сборнике 1864 года будут объединены под всеохватным названием «Судьбы». И все-таки это не просто уход в отвлеченную абстракцию. Поздний Виньи, с его молчанием и редким словом, предстает как поэт не исписавшийся, а высказавшийся; он не хочет ни повторяться, ни искать непременной новизны; в этих поэмах он претендует на воплощение неких самых общих, конечных формул человеческого бытия, которых немного; и потому в них, как в завете, преобладают назидательно-пророческий тон и афористический стиль. Легко упрекнуть его в непомерности притязания, в мессианской гордыне, но легко и парировать этот упрек напоминанием о том, что Виньи— романтический поэт. Он живет уже в обществе не современников, а потомков, к ним он обращается поверх всякой злободневности момента, и одна из последних его поэм называется «Бутылка в море». Символика ее проста: как моряки во время кораблекрушения бросают запечатанную бутылку в море, так и поэт оставляет грядущим поколениям скрижали своих заветов, оставляет наудачу — а вдруг услышат, а вдруг прочтут.
В литературной судьбе Виньи специфическим образом наложились друг на друга обстоятельства индивидуальной биографии и эпохи. Он формировался как человек и поэт в эпоху Реставрации (1815—1830), когда и во Франции и во всей Европе после крушения наполеоновской империи монархи Священного союза вознамерились вернуть былые порядки, власть и авторитет аристократии и церкви, ниспровергнутые буржуазной революцией 1789 года. Идеи монархизма, легитимистского традиционализма и религиозного смирения стали модой, и этой моде оказались легко подверженными прежде всего романтики, с их резким неприятием буржуазности, с их комплексом ностальгической тоски о прошлом как о некоем потерянном рае; с этих идей начинал в 20-е годы и Гюго, будущий пламенный адвокат «отверженных». Юный граф де Виньи, наследник старинного, гордого своими воинскими традициями аристократического рода, вступивший шестнадцатилетним в июле 1814 года в кавалерийскую гвардию свежекоронованного монарха Людовика XVIII, как нельзя более годился в символы этого духа эпохи — высокородный поэт-кавалергард, служитель муз и трона.