Шесть черных блестящих глаз, сквозь узкие щелочки плоских лиц, с собачьей ласковостью следили за Сыном Гостя и его ружьем. Сын Гостя сказал Ваненку:
— Пойдем!
И оба, закутавшись в меха, подвязали лыжи. Выйдя за урасу, Сын Гостя прислушался. Где-то в светлой, как горный хрусталь, вышине веял ветер, и чудесный слух якута уловил его.
— Ветер идет обратно, — сказал он, — ветер будет гнать нас к морю. Горы Хараулах кончаются. Мы спустимся в бадараны.[7] Конец пути близок. Мы войдем в Быков мыс раньше, чем гуси тронутся в путь, и на Кладбище Мамонтов мы придем вместе с лебедями, чтобы есть их яйца.
Сын Гостя вынес ковш воды и выплеснул его на спину Ваненка. Ваненок облил спину Сына Гостя — вода настыла на мехах тонким стеклянным покровом, и одежды стали непроницаемы для ветра.
Сын Гостя усмехнулся небесной тишине, звеневшей только ему одному приближением бури, вскинул на плечи ружье и взял в руки шесты.
— Ветер приближает весну и выдувает в бадаранах снег, как волосы с головы пьяницы, — усмехнулся он, — держи в бадараны: там будут сохатые. Ветер избавил их от труда копаться под снегом, чтобы доставать олений мох.
Ваненок сверкнул черными зрачками в узких отверстиях глаз. Они горели охотничьей жадностью. Сын Гостя шел сзади него, вихря лыжами сухой снег, и говорил:
— Теперь я буду учить тебя караулить сохатого и стрелять наверняка. Мы уйдем далеко сегодня. Ленивый соха не пойдет вперед, когда он сыт. Они будут ждать нас долго и тогда пойдут вперед живо. Если я не вернусь с Кладбища Мамонтов, ты будешь старшим в доме и будешь кормить отца и мать.
— Ты вернешься, — сказал Ваненок, — потому что ты Сын Гостя и хитер, как русские. Но мать считает мне четырнадцатую весну. Я взрослый.
Сын Гостя засмеялся, сверкая глазами:
— Да, я научу тебя держать ружье и караулить зверя. Но было бы лучше, если бы ты стал жить, как русские!
Ваненок оглянулся на брата:
— Почему?
Сын Гостя пошел тише, легко катясь по нетронутому покрову снежной степи.
Ваненок говорил:
— Разве мало причиняли горя нам русские, когда сжигали нас огненной водою? И разве мало отняли соболей, куниц и голубых песцов те, у кого светлые пуговицы ослепляют глаза, как жар летнего солнца?
Сын Гостя усмехнулся:
— Русские не делают больше светлых пуговиц, и они убили царя, которому повиновались, обижая якутов.
Сын Гостя оглянул снежное море, раскинул шестами, указывая на весь простор снега, сливавшийся на горизонте с голубым небом:
— Русский знает, почему небо сине, отчего падает снег, как выросла земля. А разве ты не хотел бы знать путь на небо и вокруг земли так же хорошо, как путь к Кладбищу Мамонтов от Маи и пещер Алдана?
Ваненок смотрел на брата сверкающими глазами. Лыжи скользили тихо. Он слушал и молчал, Сын Гостя говорил:
— Ты видел, как живут якуты, которые делают хлеб. Они живут хорошо. Только томузы бродят в тайге, как голодные волки. Якуты стали делать теплые юрты, вместо урасы, и жить, не двигаясь, как мы. Я вел русских воинов, указывая им путь к врагам через тайгу, и тогда я узнал много!
Сын Гостя замолчал уныло. Они выходили в снежный простор. В белом покое тонули склоны гор и далеко позади оставалась темная кайма последней тайги. Ветер бился в их остекляненные льдом спины и отскакивал, не проникая в одежду.
Сын Гостя прищурил глаза, отыскивая след зверя в снегу. Сумерки медлили и надвигались без теней, как первые призраки белых ночей. Остроухие собаки, шедшие лениво сзади, стали вдруг выдвигаться вперед, сторожко, шевеля ушами.
Сын Гостя свистнул протяжно. Собаки вздрогнули и ушли в снежный простор, взрывая сугробы снежного пуха.
Они не успели уйти далеко, как взвыли таким же, как свист, тревожным и сторожким воем. Сын Гостя пошел на них. Ваненок едва поспевал за братом. Собаки лежали на следах лосей.
Сын Гостя оглядел следы, сказал тихо:
— Сохатые близко. Идем не торопясь. В сумерки мы подойдем так близко, чтобы мог убить и ты.
Бадараны переходили в тундру. Складчатая равнина кое-где темнела кустарником. Сын Гостя шел, прячась в тени его пятен не оставляя взглядом следов.
Ветер нанес влажные облака. От них веяло теплом. Стеклянная прозрачность сумерек померкла. Вечер ложился синими тенями.
Сын Гостя пошел живее. Собаки жались к охотникам. Зверь был очень близко.
Солнце, падая за синие снеговые склоны гор, выскользнуло из-под влажных туч. По снежному простору скользнули багровые светы. Тогда на алом, как свежая кровь на снегу, фоне резко вычертились клочья кустарника и над ним крепкие сучья ветвистых рогов сторожащего лося.