— Батальон свой привела?
— Армию, — улыбнулась Мария.
— Ну, входите, бабы.
Уже на ходу Груша попыталась разрядить накаленную обстановку.
— Ты не думай, Григорьевич, мы не против решения. И в поле выйдем, когда потребуется. Только ферма все равно пустовать не должна. На ней можно и другое хозяйство завести.
— Ты мово мужика знаешь! Непутевщина совсем! — пошла в наступление Алена Липская. — На гармонике играет, а детей пятеро! Одна надрываюсь!
— За мужика твоего возьмемся.
— За жену свою берись! А мужика не трожь!
— Чего ж ты жалуешься… — оторопел Берестень.
— На кого жалуюсь?! Мужик мой, я сама с ним и разберусь1 А ты мне заработок давай на моем законном рабочем месте! На ферме!
— А твое законное рабочее место, Алена Поликарповна, — это весь наш колхоз, все наше коллективное хозяйство! Потому я комплекс построили, чтобы избавиться от нерентабельных мелкотоварных ферм. А ты назад тянешь. Все показатели полетят, одни убытки будут, потому что корма дорогие, а зарплата вам высокая. Поняла?
Алена не нашлась, что ответить. Доярки смотрели на Марию. А Берестень уже спокойнее продолжал:
— И комплекс этот еще повисит на моих плечах. Доработки, доделки…
— На ваши плечи, Петр Григорьевич, можно поставить еще один комплекс, — кокетничая или просто издеваясь, пропела Клавдия.
— Я тебя, Клавдия, на курсы в город посылаю, а ты свою несерьезность пересилить не можешь. Языком как метлой метешь. Где надо и не надо. Да, кстати, пока ты месяц будешь на курсах, Ольга Тимофеевна твоих ребятишек из детского сада забирать будет. — Клавдия хотела что-то сказать, но Берестень опередил ее: — Приезжай специалистом, а благодарить потом будешь. — А ты, Олька, — он погладил по голове молоденькую доярку Олечку Дудакову, — женихов вези из техникума. В колхозе мужики дозарезу нужны. Может, тогда и бабы повеселеют.
Доярки засмеялись. Берестень расправил плечи, облегченно вздохнул, тоже рассмеялся. Атмосфера разрядилась.
Мария встала:
— Уходишь от вопроса, Петр Григорьевич. Наше такое предложение — ферму бросать нельзя.
— Опять за свое. Вашу бабью психологию один черт разберет. То давай скорее комплекс без тяжелой грязной работы, то вдруг обратно на ферму. Вы без нее, оказывается, жить не можете.
— Дело житейское. Поорешь, бывает, а потом умом пораскинешь — ферма комплексу не помеха. Свиней будем откармливать. Всем выгодно: и государству, и колхозу, и бабы не в убытке, у Алены вон пятеро.
— Может, Алена и корма для этой свинофермы добудет? Наши посевы с весны спланированы, рассчитаны, сама знаешь, на молочный комплекс.
— Не хитри, председатель. План по зерновым мы выполнили — имеем полное право на дополнительный комбикорм. Да и картошку только копать начали. Все можно учесть, рассчитать. Затраты эти за один год окупятся.
Доярки с интересом следили за поединком.
— Значит, вы собрались в коровнике разводить свиней?! Так я понял?
Мария собралась с мыслями и очень спокойно ответила:
— Ферму переоборудовать надо. Это займет время, забот-хлопот много. Но… на то ты и председатель.
— Переоборудовать?! — Берестень вскочил с места как ошпаренный. — Ты, Мария Кузьминична, или смеешься над всеми нами, или забыла, как мы с тобой рука об руку «Сельхозстрой» штурмом брали, лимиты выбивали, да если бы не твоя артиллерия, — он хлопнул себя по груди слева, — сидеть бы нам и сегодня на ферме. Спасибо тебе и низкий поклон за то, но понимать ты это должна побольше других.
— Да-а, сложное дело, — Груша покачала головой, — сложное…
Мария растерянно оглянулась на доярок, потом на председателя.
Берестень воспользовался замешательством:
— К тебе ж, Мария, мужик вернулся. Занялась бы ты своим бабьим делом. Передохнула бы.
— К кому вернулся?! — зло спросила Мария. — К кому?! — И пошла на Берестеня.
— К тебе, Маша, не ко мне же, — отступая назад, тихо сказал Берестень.
Мария остановилась. Перевела дыхание.
— Ну ладно! Тебя, видно, не прошибешь. — И вышла, хлопнув дверью.
Насвистывая, поигрывая небольшим топориком, Иван ходил по двору и осматривал хозяйство. Двор был ухожен. Аккуратно уложены заготовленные на зиму дрова. Изгородь ровная, без единой выщербины. Под окнами красиво распустились садовые осенние цветы.
В калитку вошел дед Кирилл с плетеной корзиной свеженарезанной травы. Усмехнулся, заметив сыновнюю попытку вмешаться в образцовое хозяйство Марии.
— Берестень хозяин цепкий, оборотистый, — говорила Любовь Николаевна сидящей напротив Марии. — Все рассчитал, продумал. Ферма ему нужна как позиция, если отступать придется.