«Корабль призраков: Исландские истории о привидениях»
ИСЛАНДСКИЕ БЫЛИЧКИ О ПРИЗРАКАХ
Мой господин прочёл в учёных книгах, что… в Исландии больше привидений, чудовищ и чертей, нежели людей.
Рассказы о встречах людей с необычными существами и явлениями, пожалуй, самая распространённая разновидность исландской народной прозы. Если верить фольклорным текстам, в горах, в воде и возле человеческих поселений живут призраки, тролли, а также альвы (во всём похожие на людей обитатели особого «параллельного» мира, чьи хутора — валуны на пустошах), утилегуменны (жители незаселённого высокогорья, бежавшие из деревень и живущие вне культурного пространства), морские чудовища и прочие чудесные создания.
В этой книге читатель будет иметь возможность познакомиться с самым знаменитым жанром исландского фольклора — рассказами о контактах живых людей с призраками (draugasögur). Для обозначения этого жанра я буду употреблять термин «быличка»[1] (жанр фольклорной несказочной прозы, где речь идёт об общении со сверхъестественными существами, с нечистью). Из всех персонажей исландского фольклора только альвы и призраки «дожили» до наших дней, о них постоянно слагаются новые и новые истории. (Для сравнения — традиция быличек о троллях угасла в Исландии в XVII веке. В одном из поздних текстов троллиха, с которой встречается герой, прямо говорит, что её род вымирает.)
В нашем сборнике представлены тексты, ставшие классикой («Матушка моя в хлеву!» «Дьякон с Тёмной реки», «Сольвейг с хутора Миклабайр», «Ирафетльский Моури», «Йоун Побродяга», «Привидение из Фейкис-хоулара», «Двенадцать школяров из Хоулара», «Торгейров бычок», «Французская шаль», «Таинственная пассажирка» и др.); некоторые из них приведены в нескольких вариантах или версиях, чтобы дать читателю более полное представление об их бытовании. Также сюда вошли былинки, не столь знаменитые, но во многих отношениях типичные для исландского фольклора («Братья с хутора Рейнистадир», «Преподобный Торлаук Тораринссон», «Отдай мою кость. Гунна!», «Работница и жена скаульхольтского епископа», «Больничный призрак». «Призрак причащается»; тексты о покойниках, стерегущих клады, о призраках, явившихся кому-либо во сне и сказавших стихи), а также тексты, сами по себе малоизвестные, но уникальные в том или ином отношении («Привидения в грузовиках», «В ожидании надгробного камня», «Привидение следует за камнем» и др.). Ряд представленных здесь историй даёт понятие о бытовании быличек о призраках во второй половине XX и XXI веке; в этих случаях рассказ об опыте личного общения с призраками даже не всегда воплощается в форму, близкую к традиционному фольклору.
Необходимо сказать о том, что именно представляют собой существа, которые действуют в текстах, вошедших в эту книгу. В исландском языке эти выходцы с того света чаще всего обозначаются словом «draugur» (мн. число — draugar). В словарях исландского языка это слово будет переводиться на русский как «призрак, привидение». Однако за самим словом стоит совершенно иной комплекс понятий, чем за его русскими соответствиями. По-русски «призрак» — нечто бесплотное, зыбкое, почти нереальное (ср. «призрачный» — как бы несуществующий). В исландском фольклоре, напротив, draugar — создания из плоти и крови, которым не чужды плотские радости (любиться с женщинами, пить водку, участвовать в битвах…) и которые во всём похожи на обычных людей, кроме одного — своей принадлежности к миру мёртвых. Слово «draugur» часто так и переводится на русский, как «оживший/живой мертвец».[2] В фольклоре многих народов призраки (и родственные им существа) обычно облечены в белые одежды. Исландские призраки и здесь составляют исключение: их одежды чаще всего красно-бурого цвета.[3]
И всё же значение слова «draugur» глубже, чем просто «человек, перешедший из живого состояния в мертвое». Данные исландского фольклора позволяют предположить, что draugar могли восприниматься как отдельный самостоятельный вид существ, противопоставляющийся живым людям и встающий в один ряд с такими сверхъестественными обитателями Исландии, как альвы и тролли. Сами слова: «человек» (mennskur maður) VS «призрак» (draugur) в былинках выступают в качестве антонимов. (Как, например, в тексте «Покойник и сундук с деньгами».) Получается, что после смерти человек или животное при определённых обстоятельствах превращаются в существа иной природы.
Из некоторых текстов о колдунах, вызывающих призраков, явствует, что draug’a можно сделать. Так, в быличках «Торгейров бычок», «О Торгейровом бычке» человек буквально мастерит злобного призрака, которого собирается наслать на своих обидчиков, из подручных материалов: бычьей головы и копыта. Но даже в том случае, когда в распоряжении колдуна есть мёртвое тело, чтобы сделать из него драуга, над ним надо основательно потрудиться, «снарядить» его (búa upp) и наделить силой с помощью колдовских чар (magna). (Это описано в былинке «Призрак причащается».)
1
В русских исследованиях, посвящённых исландской культуре, в том числе в классической книге М. И. Стеблин-Каменского «Культура Исландии» (1975) и в немногочисленных существующих на данный момент русских переводах, жанровая принадлежность этих текстов обычно определяется как «сказки», но это представляется нам неверным. Волшебные сказки, родственные европейским, в исландском фольклоре есть, но, во-первых, их число невелико, во-вторых, они явно являются заимствованиями. (Так, в большинстве волшебных сказок среди персонажей есть король и королева, притом что в Исландии не было королевской власти; действие локализовано в иных царствах; описываются пейзажи, которых заведомо нет в Исландии: дремучие леса, сады и большие города; появляются экзотические для приполярных широт виды животных и птиц.) Даже слово, обозначающее волшебные сказки, в исландском языке — нижненемецкое заимствование «ævintýri», в то время как тексты о «родных» альвах, троллях и призраках обозначаются словом «saga», означающем в современном исландском языке вообще любое произведение повествовательного жанра. Главное же отличие этого вида текстов от волшебных сказок то, что они, как правило, претендуют на достоверность, в то время как в волшебных сказках всё происходящее изначально предлагается понимать как вымысел. Из этого видно, что применение термина «сказка», какими фантастичными бы ни казались описываемые существа и события, к текстам о призраках необоснованно.
2
Любопытно, что в русскую культуру представление о бесплотных призраках пришло под влиянием романтической традиции, в том числе баллад В. Жуковского. Русский фольклор, напротив, обнаруживает большее сходство с исландской/скандинавской традицией: и по сей день фольклористы записывают в отдалённых деревнях былички об оживших покойниках, которых никак не назовёшь бесплотными призрачными существами. Русскую литературную традицию и фольклор разделяет настоящая пропасть, а в Исландии, наоборот, происходит их интеграция.
3
С одной стороны, это обычный цвет старинной крестьянской одежды, то есть призраки одеты не в погребальные саваны, а так же, как живые люди. С другой стороны, красно-бурый цвет — цвет запёкшейся крови, и поэтому одежды исландских призраков заставляют вспомнить о красных одеждах ушедших в Вальгаллу воинов в древнескандинавской культуре. (С ними draugar сходны, поскольку они — привидения людей, принявших насильственную смерть.)