Уезжай-ка ты отсюда,
А не то ведь будетъ худо:
Самъ Кощей и лютъ и золъ, —
Кто хоть разъ сюда вошелъ,
Тотъ отсюда не вернется...»
Но Царевичъ лишь смѣется,
И идетъ онъ къ башнѣ той,
Гдѣ въ темнице запертой
Плачетъ бѣдная царица,
Перстень поднялъ и — темница
Отворилась безъ ключа.
Радость встречи горяча
У Царевича съ царицей,
Истомленной, блѣднолицей.
Сынъ царицу утѣшалъ
И избавить обѣщалъ
Отъ волшебныхъ чаръ и власти:
«Минутъ скоро всѣ напасти
И къ царю и въ свой дворецъ
Мы вернемся наконецъ».
Незаметно день проходитъ.
Богатырь по саду бродитъ
И съ царевной говорить:
«Отчего печаленъ видъ
У тебя, краса-дѣвица!.
Горе въ жизни — небылица,
Не всегда бѣда — страшна,
За зимой идетъ весна…»
А красавица сказала:
«За тебя мнѣ грустно стало,
Что отсюда ты нейдешь
И домой Кощея ждешь,
Надь собою бѣды не чуя…
Но, послушай, научу я,
Какъ Кощея провести
И себя и насъ спасти.
Только онъ помчится въ гору,
Обращу тебя въ ту пору
Я въ желѣзную иглу,
И воткну ее въ углу.
Если любишь — не откажешь,
А потомъ „спасибо“ скажешь…»
Отказать не могъ ей онъ, —
И въ иголку обращенъ
Былъ Иванъ-Царевичъ на ночь.
Что не вихорь — ураганычъ
Въ полночь на гору летитъ,
То Кощей домой спѣшитъ,
Пыль до облака вздымаетъ,
И свѣтёлку посѣщаетъ,
Гдѣ царевна у окна
Ночь и день не знаетъ сна.
«Фу! здѣсь пахнетъ русскимъ духомъ!
Прежде русскiй духъ по слухамъ
Былъ извѣстснъ только намъ,
А теперь пришелъ къ намъ самъ!»
Говоритъ Кощей въ свѣтёлкѣ,
Слыша запахъ отъ иголки.
А ему отвѣтъ даетъ
Красна-дѣвица: «Ну, вотъ!
Самъ по Руси ты скитался,
Духу русскаго набрался,
Ну, и чудится кругомъ»
И къ волшебнику потомъ
Начала она ласкаться,
Стала ловко добиваться:
«Объясни мнѣ, не тая,
Въ чемъ таится смерть твоя?»
Хитрость онъ ея замѣтилъ;
И нарочно ей отвѣтилъ:
«Подъ порогомъ, въ голикѣ»,
И тотчасъ въ пуховикѣ
Онъ уснулъ; межъ тѣмъ царевна,
На него взглянувши гнѣвно,
Въ печку бросипа голикъ,
Но — остался живъ старикъ.
Утромъ вновь она ласкалась,
У Кощея добивалась:
«Объясни мнѣ, не тая,
Гдѣ таится смерть твоя?»
Лгать Кощею стало любо:
— «Въ чистомъ полѣ есть три дуба.
Среднiй дубъ съ дупломъ стоитъ,
А въ дуплѣ червякъ лежить,
Раздавить его кто можетъ,
Тотъ и въ гробъ меня уложитъ».
И съ большой горы своей
Улетѣлъ опять Кощей.
— «Ну, Иванъ Царевичъ, смѣло
Принимайся ты за дѣло.
Коль Кощей мнѣ не солгалъ,
Онъ на вѣкъ теперь пропалъ.
Отыщи же червяка мнѣ,
Раздави его на камнѣ,
И вернись скорѣй назадъ».
Дѣлу былъ Царевичъ радъ,
Онъ коня себѣ сѣдлаетъ,
Въ чисто-поле выѣзжаетъ,
И добиться червяка
Хочетъ съ помощью клубка.
Къ тремъ дубамъ клубокъ приводитъ,
Богатырь дупло находитъ,
Червяка въ немъ изловнлъ
И тотчасъ же раздавилъ,
А потомъ поѣхалъ въ гору
И какъ разъ вернулся въ пору:
Лишь успѣлъ опять въ иглу.
Обратиться онъ въ углу,
Какъ Кощей въ свой домъ примчался
И въ свѣтлицѣ показался.
Въ третiй разъ его ласкать
Стала дѣвица опять,
Словно змѣйка увивалась,
У Кощея добивалась:
«Разскажи мнѣ, не тая,
Гдѣ таится смерть твоя?»
Лгать Кощей ужъ не желаетъ,
И по правдѣ отвѣчаетъ:
— «Есть, царевна, океанъ,
Тамъ-то островъ есть Буянь,
На Буянѣ — дубъ маститый,
А подъ дубомъ — ящикъ скрытый,
Заяцъ въ ящикѣ лежитъ,
Въ зайцѣ селезень сокрытъ,
А у селезня яичко,
То яичко — не величко,
Но его кто разобьетъ,
Тотъ и смерть мнѣ принесетъ»
Утромъ снова темной тучей
Улетѣлъ Кощей могучiй.
«Ну, Иванъ, — Царевичъ будь
Ты готовь въ далекiй путь!»
Говорить ему дѣвица:
«Стану я, какъ и царица,
У окна весь день стоять,
И тебя съ яичкомъ ждать.
Привезешь его ты къ мѣсту, —
И во мнѣ найдешь невѣсту,
И съ царицей и со мной
Ты поскачешь въ край родной.»
Въ полѣ пыль столбомъ клубится,
На конѣ царевичъ мчится,
Бѣлой пѣной конь покрытъ,
Паръ густой надъ нимъ стоить,
Но ѣздокъ не отдыхаетъ,
Хоть давно съ конемъ не знаетъ