Наша фронтовая авиация не подавила фашистскую ПВО, и экипажи вынуждены были увеличивать установленную высоту и скорость полёта, теряли ориентировку. Это привело к разбросу десанта почти на 90 км от Ржищева до Черкасс.
Не могли они знать и того, что одним из первых будет подбит самолёт, в котором находилось управление 3-й бригады во главе с гвардии полковником П. И. Красовским. Десантирование войск было прекращено.
Днепровская воздушно-десантная операция была задумана с целью оказать содействие войскам Воронежского фронта в форсировании Днепра. Для проведения операции привлекались 1-я, 3-я и 5-я отдельные воздушно-десантные бригады, объединённые в воздушно-десантный корпус (командир – зам. командующего ВДВ генерал-майор И. И. Затевахин). Корпус насчитывал около 10 тысяч парашютистов. Для десантирования от авиации дальнего действия выделялось 180 самолётов Ли-2 и 35 планеров А-7 и Г-11. Непосредственно десантировались 3-я и 5-я гвардейские воздушно-десантные бригады. Всего в ночь на 25 сентября со всех аэродромов было произведено 298 самолётовылетов вместо 500 запланированных и выброшено 4575 парашютистов и 666 упаковок с боеприпасами.
Из-за неправильного распределения средств связи и радистов по самолётам к утру 25 сентября никакой связи с выброшенным десантом не было. Связи не было и в последующие дни, вплоть до 6 октября. По этой причине дальнейшее десантирование пришлось прекратить, и оставшиеся невысаженными 1-я ВДБ и подразделения 5-й ВДБ были возвращены в постоянные районы базирования».
Высадка под огнём
Председатель совета ветеранов 3-й ВДБ Петр Николаевич Неживенко, полковник в отставке:
«В апреле 1943 года я был направлен в 3-ю гвардейскую воздушно-десантную бригаду, которая проходила формирование в г. Фрязино Московской области. Меня определили в 1-й парашютно-десантный батальон, в роту ПТР (противотанковых ружей) на должность командира расчёта – наводчиком ружья ПТР.
В июле 1943 года нашей бригаде было вручено боевое гвардейское знамя, а всему личному составу – нагрудные знаки «Гвардия». В честь этого события проводились военно-спортивные соревнования, в ходе которых я на штурмовой полосе занял первое место, и командир бригады гвардии полковник В. К. Гончаров распорядился назначить меня командиром отделения, а в последующем я стал помкомвзвода. С мая по сентябрь 1943 года личный состав бригады в упорной и напряжённой учёбе успешно освоил полный курс воздушно-десантной подготовки, и после инспекторской проверки в августе (проводилось десантирование всей бригады с выполнением учебно-боевых задач) был готов для ведения боевых действий в тылу врага. И такое время наступило. 21 сентября 1943 года по боевой тревоге мы уложили свои парашюты (только один главный, а запасной в тыл не брали) в мешки ПДММ (парашютно-десантный мягкий мешок), уложили ружья ПТР, боеприпасы к ним, гранаты, толовые шашки, патроны к автоматам ППШ, ППС, и по зелёной улице нас эшелоном доставили на Лебединский полевой аэродром Сумской области.
Здесь в ночь на 25 сентября 1943 года 101-й гвардейский авиационный полк АДД под командованием Героя Советского Союза полковника Валентины Гризодубовой поднял нашу бригаду в воздух и взял курс в район Букринской излучины Днепра, в тыл врага. Эта операция проводилась по решению Ставки Верховного Главнокомандования в полосе Воронежского фронта. Нам ставилась задача – оказать помощь его войскам в захвате и удержании плацдарма на правом берегу Днепра в районе Великого Букрина и тем самым способствовать освобождению Киева. пришлось прыгать с 2000 метров и на большой скорости, что привело к тому, что наш десант был разбросан на 100 километров – от Ржищева до Черкасс, и в первые дни мы вынуждены были действовать небольшими группами по 20–40 человек».
Перед посадкой в самолёты. На первом плане – В. К. Гончаров.
Капитан Николай Сапожников летел в самолёте, в котором находился штаб бригады. На его груди под гимнастёркой было туго намотано гвардейское знамя. Над Днепром самолёт был повреждён зенитным огнём фашистов и стал неуправляем.
Н. И. Сапожников.
«Покинуть самолёт!» – приказал командир бригады…
В воздухе две пули прошили тело знаменосца…
Впоследствии капитан Сапожников был спасён местными жителями, знамя в цинковом ящике было закопано подростком Анатолием Гоненко и возвращено командованию. Сапожников был награждён орденом Отечественной войны I степени. После войны А. Гоненко также был удостоен высокой награды.
Спасение комбрига
Из рассказа сержанта С. Ф. Гуйды:
«Туман стал рассеиваться быстро, и все одновременно заметили мелькнувшую в кустарнике фигуру человека. По лесам ещё много бродило и одиночек-десантников, и групп десантных. И вот на маленькой уютной полянке видим группу людей. Не немцы, не полицаи. Форма наша… И вот кого я узнал первым – командира нашей третьей бригады гвардии полковника Гончарова Василия Константиновича. Возле него с винтовкой стоял человек. На всякий случай я дал команду: «Руки вверх!». Комбриг узнал меня, бросился ко мне, крикнул: «Отставить, сержант Гуйда!». Обнял, в глазах слезы, рука одна на перевязи-тряпке. Опустился на землю, попросил рассказать ему – что, где и как. Слушал внимательно полчаса. Наши охраняли всю полянку, там на траве лежала ещё наша обессилевшая медсестра… Силы её оставили, даже плакать не могла – только бормотала: «Слава Богу, наши». У всех в его группе оставалось по одному-два патрона. У девчонки к груди была привязана граната Ф–1, одна на всех на всякий случай.
Полковник попросил хоть чем-нибудь покормить его и спутников. У нас кое-что было – варёная кукуруза, свёкла сырая и по кусочку конины. Сестрёнке отдал я кусочек сахара, хранил его для раненых, что были в партизанском госпитале на Ирдынском болоте. А тут наскочил на нас полицай верхом… В двух мешках был хлеб свежий и сало, самогон в больших бутылках типа четверти и крынка мёда. Подкормили всех, себя не забыли, только мёд не трогали, даже медичка отказалась: раненым мёд – бальзам на их раны за страдания на болотах…
Потом с ребятами из комендантского взвода приводили полковника в порядок – подстригли, побрили, вручили комплект немецкого шёлкового белья. Он помылся в кустах в бочке (воду нагрели, нашли обмылок какой-то, вместо мочалки – мох с дерева) – полковник стал походить на нашего командира бригады весны и лета 1943 года… Однажды, когда каратели сильно прижали его группу в овраге, прикрывать отход всех вызвался Быков, солдат, Юрий по имени. Он из пулемётчиков, уралец, мужик храбрый и надёжный. Группа оторвалась и ушла уже далеко, а Юра отбивался из двух ППШ и «шмайссера». Потом гранаты гремели…
…Юрий Федорович Быков жив! Живёт в городе Ревда, под Свердловском. Я его видел на встрече ветеранов наших бригад в 1976 году в Свидовке, на Черкасчине».
Как это было
Кинорежиссёр, лауреат Ленинской премии, Г. Н. Чухрай:
«Здесь, во Фрязино, мы готовились к новым боям. Я был опытным бойцом с огневой выучкой под Харьковом и Сталинградом, младшим лейтенантом. Мы готовили новых десантников, учили их прыгать с парашютом, рукопашным схваткам. За отличную подготовку роты я был награждён золотыми часами командующего ВДВ.
Лейтенат Григорий Чухрай, 1945 г.
…События той ночи до сих пор у меня перед глазами. До этого мне порядком пришлось хлебнуть лиха: дважды ранен, воевал под Сталинградом, но такого – падать навстречу сверкающим трассам пуль, разрывам снарядов, сквозь пламя горящих в небе парашютов товарищей, висящих «фонарей» – ещё не испытывал.