Далия Трускиновская
Люс-а-гард
1. ЗАГОВОР ТРИНАДЦАТИ
Комната была обычная — с удобными креслами, плоским видео и не менее плоским кристаллическим дисплеем на стене, зеркальными шторами на окнах. И компания в ней собралась хоть с виду и обыкновенная, но подозрительно однородная — тринадцать пожилых дам приятной наружности. Одеты они были, как солидные чиновницы из серьезных ведомств, не имеющие нужды приманивать зеленых и даже пожелтевших мальчишек. Все, кроме одной. Но она держалась крайне скромно, как бы даже пряталась за спины осанистых подруг. Судя по всему, просто не хотела мельтешить преждевременно.
Странно было лишь то, что при входе в дом, а прибывали они поодиночке, дамы предъявляли электронному консьержу не только личные пластиковые карточки, но и пробу Вейсмаха — пристальный взгляд широко раскрытых глаз в специальный объектив, схватывающий особенности радужной оболочки зрачка. А такой объектив, игрушку довольно дорогую, ставят обычно там, где контролируется допуск посвященных в какую-нибудь научно-техническую или, Боже упаси, в политическую святыню.
Надо отдать должное тринадцати пожилым дамам — конспирацию они соблюли отменную, хвостов за собой не привели. Никакой представитель прессы не шатался в окрестностях, вооруженный видеокамерой и полицейским чемоданом с подслушивающим агрегатом. А узнай общественность, та самая широкая, от которой во все времена приличным людям спасу не было, про это совещание — пресса выстроилась бы вокруг дома тройным кольцом, да еще подвесила сверху вертолеты телевидения.
Дамы знали, какую осаду взбесившейся общественности им пришлось бы выдержать в случае утечки информации, и — чудо неимоверное! — все тринадцать стойко молчали до самой своей встречи.
Точнее говоря, по-настоящему молчали только двенадцать. Тринадцатая, заместительница директора института прикладной хронодинамики, Маргарет Дин, не знала толком, для чего ее сюда пригласили, и молчала, собственно, только о факте приглашения.
Итак, с опозданием всего на полчаса, тринадцать пожилых дам сели за стол переговоров. Статистик Нора Нарецка вынула из сумочки лаптоп последнего поколения и подключила его к стоявшему в углу компьютеру. Врач Инга Свенсон разложила перед собой исчерканную фломастером распечатку какого-то доклада, а социолог Елена Кошелева достала дискету и протянула ее через стол Норе.
— Девочки, начинаем, — сказала самая старшая и самая почтенная, седовласая Диана Кассион, член Всеобщего тренерского совета. — Кто там еще не спрятал косметичку? У нас очень мало времени. Я получила этот зал всего на два часа.
Пожилые дамы все, как одна, придвинулись поближе к блестящему овальному столу и, на манер первоклассниц, выложили на него аккуратно сложенные руки.
— Все знают нашу гостью, леди Маргарет, все ее видели на экране, а она наверняка видела всех нас… или почти всех.
Тут Маргарет поняла окончательно — в этом зале, соблюдая величайшую конспирацию, собрались довольно высокопоставленные дамы, вершительницы немалого количества судеб.
Диана повернулась к Маргарет.
— Ты, наверно, и не догадываешься, зачем мы тебя пригласили.
— Почему же? — стараясь соблюсти светскую самоуверенность, отвечала Маргарет. — Я слыхала про исследования Инги Свенсон, я читала статьи Кошелевой, я видела твои интервью…
Она замолчала, как бы говоря этим — только дурочка не найдет взаимосвязи между исследованиями, статьями и интервью. На самом же деле Маргарет была предельно заинтригована.
— Вот и прекрасно, — с некоторым удивлением заметила Диана. — Значит, можно брать быка за рога. Мы не мужчины, не будем рассусоливать. Если тебя, Маргарет, заинтересуют те цифры, графики и прочее, которое не для прессы, мы их сейчас вытащим на дисплей в нужном количестве. Но если ты веришь нам без этой дребедени, вызывать не станем. Доказательства у нас имеются… да и ты сама, очевидно, тоже довольно крупное доказательство…
Маргарет покосилась на ораторшу. Имелась в виду ее фигура, что ли? Ну да, солидная дамская фигура… за пределы кресла пока не свешивается…
— Первой тревогу подняла Диана, — сходу начала Инга. — Ей показалось странным, что выросло дикое количество женских тяжелоатлетических секций, прямо как на дрожжах. И что женские экипажи кругосветок на плотах, яхтах, летающих сковородках и черт знает на чем еще совершенно вытеснили с океанов мужские экипажи. И что эти… как их там, черт бы их побрал?!
— Сюрвивистки, — подсказала самая молодая в компании, еще не достигшая пятидесяти Илона Драйзер. — Я по заданию «Нью-Йорк обсервер» провела два месяца с сюрвивистками. Чуть не сдохла.
— Я видела ваши репортажи, — осторожно вставила Маргарет. На самом деле ей вполне хватило фотографий, читать про такие страсти было неприятно. — Они что, на самом деле все такие мужененавистницы? Или делали красивую мину при плохой игре?
— Конечно, все эти глупости не от хорошей жизни, — согласилась Илона.
— Первыми сюрвивистами были мужчины. Теперь об этом все молчат. Именно мужчины додумались до лагерей, где учат выживать в любых обстоятельствах, во льдах, в Сахаре, на атоллах и чуть ли не на Луне без скафандра. Но последнего мужчину видели в таком лагере двадцать лет назад. Может быть, сюрвивистки честно не знают, что началось с мужчин. Они же почти все — молодые девчонки.
— Ну, если это уже двадцать лет — исключительно женская игрушка, как, впрочем, и альпинизм, — усмехнулась Кошелева, — то ничего удивительного.
— Итак, первой тревогу подняла Диана, — продолжала Инга. — Но в то же время уже готовила к печати свое исследование Нора Нарецка. Ее группа обнаружила, что из года в год рождается все меньше мальчиков, да и те какие-то дохленькие. То есть, процент здоровых мальчиков шесть лет назад был сорок и шесть, а два года назад — уже тридцать четыре и два.
— Нет, это твоя группа собрала почти всю арифметику, нам там оставалось только обработать по самым последним методикам, — перебила Нора. — И именно твои девочки придумали этот термин — «накопление комфорта».
— Коряво как-то, — буркнула Илона Драйзер.
— Зато по сути, — и, обойдясь без стилистических пререканий, Нора обвела глазами двенадцать заговорщиц. — Все поняли, что имеется в виду?
Дамы закивали. Маргарет пожала плечами — логически рассуждая, столетие малоподвижной жизни еще не могло вызвать в роде человеческом каких-то необратимых генетических сдвигов. Но выходит, что вызвало…
Задумавшись, она прослушала начало бурной речи Дианы Кассион. А когда опомнилась, прославленная тренерша уже сорвалась с нарезки и грохотала во всю привыкшую к просторам стадионов глотку.
— …больше не нужны сильные, активные, жизнестойкие самцы! Хватит тех, какие есть! Никто не думал, что накопление комфорта произойдет всего за три поколения! Но природа — девочки, природа оказалась быстрее, чем мы думали! Она сразу поняла, что популяция — вне опасности! Тут же все по Дарвину — пока самцов рождается больше, чем самок, род продолжают самые лучшие, самые приспособленные к меняющейся среде! Остальные просто не допускаются до этого ответственного дела. А у нас?
— А у нас каждый, простите, владелец мужских гениталий — на счету, — грубо вмешалась полная плечистая дама, которой Маргарет не знала, но полагала, что она — из системы министерства безопасности.
— Так что вопрос о генофонде встал во весь рост и стоит, — подвела итог Инга.
— И это — единственное, что в наше время стоит стабильно, надежно и без всякой стимуляции, — фыркнула Илона Драйзер.
— Вот тебе, Маргарет, две стороны этой поганой медали, — скорчив Илоне рожу, подвела итог Диана. — С одной стороны — мужики как вид, класс и жанр вымирают. Ты посмотри на теперешних мальчиков. И ведь они, поганцы, прекрасно знают, что теперь любой — хилый, пузатый, кривой, косой, недееспособный, — найдет себе потрясающую умницу и красавицу жену. Что отнюдь не способствует в них жажде самосовершенствования…