Кей Хупер
Магический взгляд
…Люблю я редкую, ярчайшую звезду и жажду с ней соединиться.
В. Шекспир «Все хорошо, что хорошо кончается»
Глава 1
— Выходи за меня, и я увезу тебя в далекие края!
Тори недоуменно уставилась на мужчину, возникшего на пороге ее дома. Он был в темных слаксах, подчеркивавших стройность его фигуры, кремовой рубашке с расстегнутым воротом и желтом спортивном пиджаке. На вид ему было лет тридцать пять. Опершись о дверной косяк, незнакомец стоял, слегка отвернув голову и глядя в голубое осеннее небо, на фоне которого эффектно вырисовывался его красивый профиль. Он был высокого роста, с густыми медно-рыжими волосами и необычными зелеными глазами.
Она никогда его раньше не видела.
Только этого ей и не хватало сейчас, в столь неудачно начавшееся утро. Измученная бессонной ночью, Тори через силу попыталась представить себе, как она выглядит и как он ужаснется, когда повернется к ней и увидит перед собой незнакомую женщину, да еще в таком виде. На ней был старый клетчатый купальный халат, стоптанные тапочки, казавшиеся на два размера больше, на мокрых волосах — тюрбан из полотенца. В левой руке она держала кофейник, шнур которого волочился по полу.
— Готова выйти хоть за первого встречного, если он сообразит, куда я задевала кофе, — произнесла она.
Мужчина резко повернулся и, взглянув наконец ей в лицо, отпрянул от неожиданности.
— Кто вы такая, черт побери?
— Меня зовут Тори, — с подчеркнутой вежливостью ответила она.
— А где же Анжела?
— Если вы имеете в виду ту леди, что жила здесь раньше, — а мне кажется, что о ней и идет речь, — то она уехала. Сожалею, что именно мне выпало сообщить вам об этом, но у нее медовый месяц. Кажется, она проводит его на Бермудах.
— Как они посмели! Жениться в мое отсутствие! — Его возмущение было очевидным, но непонятным для нее.
— Не кажется ли вам, что это обычно касается только двоих — жениха и невесты?
— Да, но и еще одного замечательного человека. Черт! Почему они мне ничего не сообщили?
— Ничего не могу вам на это ответить.
Он замолчал, опустив голову, но вдруг заметил кофейник в ее руке и оживился:
— О, что я вижу! Кофе? Спасибо, я бы не отказался.
Тори машинально отступила назад, и он вошел в дом. Она было подумала о том, чтобы вызвать полицию, но телефон еще не успели подключить, к тому же в мужчине не было ничего угрожающего.
Она тяжело вздохнула и закрыла за ним дверь.
Между тем он уверенно направился на кухню — очевидно, ему приходилось бывать здесь раньше. Лавируя между сваленными как попало нераспакованными ящиками и коробками, он продолжал говорить все тем же жалобно-негодующим тоном, нимало не смущаясь, что его слушателем был совершенно незнакомый человек.
— Они могли бы меня разыскать, если бы захотели. Ведь не на Луне же я был, а на земле, хоть и в пустыне. Разве я виноват в том, что шейху понадобился еще один самолет, а посол поднял шум? Разве я виноват, что буквально всем потребовалось покинуть Ближний Восток в один и тот же день и мне пришлось отправиться зайцем на военном самолете, перевозившем молоко? Или в том, что по прибытии на последний аэродром, уже в Вашингтоне, все захотели улететь в тот же день, и мне пришлось одолжить самолет у Боба? Ну скажите, в чем я виноват?
Это прямое обращение к ней вывело Тори из полузабытья, в котором она все еще находилась, и она попыталась вдуматься в то, что он сказал.
— Д-да… нет, конечно, вы ни в чем не виноваты. Да и кому бы пришло в голову обвинять вас в чем-то? — Она взмахнула рукой и только тогда почувствовала, что все еще держит в руке пустой кофейник.
— В-вот… ну как я приготовлю кофе без зерен? Он взял у нее кофейник и стал наполнять его водой, продолжив с мрачным видом:
— И достанется же мне от Филиппа! Я его знаю.
— Филипп? — Это имя о чем-то напомнило ей. — Это не муж ли Анжелы?
— Совершенно верно, к тому же он мой брат. — Говоря это, он сунул руку в стоявший рядом какой-то ящик и, словно по мановению волшебной палочки, вынул оттуда банку кофе.
— Вот ваш кофе. Что ж, теперь вам придется выйти за меня замуж.
— Но вы же не сделали мне предложения, — возразила она. Его манера без конца менять тему начинала ее забавлять.
— Хорошо, я исправлюсь и сейчас же сделаю это. Прошу вас, будьте моей женой.
— Нет-нет, благодарю. Я не привыкла выходить замуж за незнакомых мужчин. — Облокотившись на высокий кухонный столик, она с улыбкой наблюдала, как он помешивает ложечкой кофе. Ей вдруг стало очень весело. — А что, вы часто делали предложение невесте своего брата или решились только сегодня? — насмешливо спросила она.
— Часто. Так уж сложилось. Начиная с того дня, как я впервые ее увидел. Я сказал тогда Анжеле, что, если Филипп еще не опередил меня, я предложу ей выйти за меня замуж. Она ответила, что это не должно меня останавливать, и я сделал ей предложение. Она его отвергла, но сказала, что это для меня полезная практика. Вот я и продолжаю делать ей предложения. Я и сюда пришел с одним из очередных творчески продуманных предложений, — закончил он самодовольным тоном.
— Все это хорошо… Н-но… как бы поделикатнее выразиться… ваш брат не возражает против таких экспериментов?
— Конечно же нет. Анжела никогда его не оставит. И он сказал однажды, что, если бы я вздумал похитить Анжелу и умчать ее с собой в ночь, он бы пристрелил меня как бешеную собаку. Да, вот такое джентльменское предупреждение.
Напрягаясь изо всех сил, Тори старалась уследить за ходом мысли своего собеседника, но ничего не могла понять. Одно лишь было ясно: она на удивление спокойно воспринимала своего незваного гостя. Возможно, просто потому, что не выспалась.
— Если Филипп — ваш брат, то вас, наверное, зовут Йорк.
— Девон Йорк, — уточнил он. — А вас — Тори?
— Тори Майклз.
— Ну вот и познакомились. Кстати, какого цвета ваши волосы?
До нее не сразу дошел его неожиданный вопрос, она молча наблюдала, как он расставляет чашки — и где только он их разыскал?
— Что? Мои волосы?
— Просто я вижу фиолетовое полотенце у вас на голове, а какого цвета ваши волосы — не видно, — извиняющимся тоном объяснил он.
— Фиолетовое? Почему фиолетовое? — пробормотала Тори, смутно припоминая события этого невероятно сумбурного утра. Да… Она действительно полезла в ящик с полотенцами и достала одно из них, наверное, действительно оно было фиолетовым.
— Какие же они у вас? Черные? — пытался он угадать.
— Да-да, черные… Кстати, у вашего брата темные волосы, — неожиданно вырвалось у нее.
— Да, совершенно верно. И у моей сестры тоже. Но у нас в роду был рыжеволосый шотландец и, вероятно, именно во мне проявились его гены. Атавизм — так, кажется, это называется. А какие у вас глаза? Серые? Зеленые?
— Обычно они серые, — сказала она рассеянно, потому что в ту минуту представила себе высокого темноволосого Филиппа и жизнерадостную брюнетку Анжелу. Они казались очень влюбленными друг в друга… Кажется, он что-то сказал о генах. Что это с ней в самом деле?
— Сколько вам лет?
— Двадцать семь. Это что, допрос? — оборвав себя на полуслове, резко спросила она.
— Но я же пью ваш кофе.
— Пока еще нет, и потом — что из этого?
— Должен же я хоть что-нибудь знать о женщине, у которой пью кофе да еще делаю ей предложение.
За всю свою жизнь Тори не слышала ничего подобного и решила промолчать. Неожиданно он засмеялся, и смех его был таким обезоруживающе искренним, что у нее отчего-то перехватило дыхание. Внутренний голос недовольно говорил ей, что не следовало открывать ему дверь.
— Что, не везет вам с самого утра? — весело спросил он.
Тори снова взглянула на него. Неожиданно ее охватило постепенно нараставшее в ней все утро чувство обиды и жалости к самой себе. Она забыла, что перед ней чужой человек, ей захотелось поделиться с ним, и она начала свою маленькую повесть об утренних несчастьях. Сначала она говорила медленно, словно через силу, но постепенно перестала сдерживать себя и уже не могла остановиться.