Возражений не последовало. Усида, правда, повертел в обалдении головой, но без споров записал положенные циферки в нужный сектор криво расчерченной бумажки. Правила игры он уже знал хорошо, но привыкнуть к такой вот манере – истинно русской, по его мнению, – никак не мог. А потому с готовностью воспользовался представившимся случаем попрактиковаться.
Некрон собрал карты и принялся добросовестно тасовать колоду. На этот промежуточный процесс уходило заметно больше времени, чем на всё остальное.
– А почему никогда не играть?
Кешка развивался своим собственным и неповторимым путём. Эрхшшаа много рассказывали Вите о том, как растут маленькие котята, но до сих пор ни один эрхшшаа не попадал при «раскрытии» – так называли процесс инициализации наследственной памяти – под тотальное влияние чужого языка и абсолютно чуждой логики. Сравнивать было не с чем. Почти. Период, который начался у Кеши два месяца назад, явственно напоминал «почемучканье» человеческих малышей. Для Виты этот вывод был чисто теоретическим и – за отсутствием опыта обращения с человеческими малышами соответствующего возраста – абсолютно бесполезным. Приходилось отвечать, отвечать и отвечать. Спасали две вещи: иногда у котёнка запускался процесс переваривания информации, и он замолкал на достаточно долгое время (иногда даже часа на полтора-два), а иногда, когда у Виты начинал заплетаться язык, Кеша соглашался попрыгать самостоятельно и дать маме отдохнуть.
– Играть – хорошо. В карты играть плохо. Потому что не игра, а чёрт знает что. Сам смотри: было четыре умных образованных человека. А стало – четыре полных придурка. Вместо того, чтобы гулять по лесу…
– Там дошшдь, – напомнил Кеша. – И шштормовое предупрежждение.
– Восемь и по вистику, – донеслось от стола.
– И не понимаю, – продолжал Кеша. – Почему придурка?
– А ты послушай, послушай, что они говорят.
Острые ушки котёнка в последнее время несколько сгладились, прижались к голове и утратили подвижность, поэтому Кеша ускакал к столу сам. Внимательно оглядев игроков, он выбрал Усиду и без спросу забрался к нему на колени. Вита прищёлкнула пальцами и, зафиксировав взгляд котёнка, укоризненно покачала головой. Кеша наморщил нос, передними лапками изобразил, как он внимательно слушает.
Вернулся он совершенно одуревший.
– Совсем не понял. А что такое «вистик»?
– Адам, убью! – рявкнула Вита. – Ко всем относится!
– Гусары, молчать! – перевёл Адам.
Желающие простенько объяснить, «что такое вистик», снова уткнулись в карты.
– Это термин, специальное слово для их игры.
– А как в неё играют?
– Люди садятся за стол, долго мешают карты, раздают поровну, тупо в них смотрят, говорят дурацкие слова, пишут цифры, складывают карты, снова перемешивают. И так далее, и так далее – много-много циклов подряд.
Кеша посмотрел на игроков, всем своим видом выражавших оскорблённую гусарскую гордость, подумал и решил, что описание полностью соответствует наблюдаемой картинке.
– Я могу допустить, что антураж непрезентабелен и может ввести в заблуждение… – последовала лёгкая пауза, в которую, судя по выражению лица Николая Ю-Ню, были последовательно проглочены «неопытные», «легкомысленные», «эстетически недоразвитые» и ещё парочка эпитетов, – непосвящённых своей недостаточной куртуазностью…
Кеша последовательно загнул четыре пальца, запоминая незнакомые слова.
– Но, думаю, горю легко помочь, – воодушевлённо продолжил Коля. – Например, мы могли бы устроиться у рояля. Игра на рояле – безусловно, отличительный признак глубоко интеллигентного человека.
– А вобла на газетке на самом деле не бардак, а натюрморт, – напомнила Вита.
– Один-единственный раз! – укоризненно уточнил Некрон – который по возможности старался в семейные разборки не встревать.
Кеша быстро загнул оставшиеся два пальца на левой руке, а правой затеребил маму за рукав:
– Дедушка то же самое говорил, про рояль…
– Устами младенца… – начал Адам.
– …Мам, давай я тоже буду играть на рояле?
Карты разлетелись по полу. Игроки пригнулись и замерли.
Вита набрала побольше воздуху.
– Кешенька, помнишь, ты хотел, чтобы мы купили слона?
Адам пригнулся ещё ниже. Это был его ляп, допущенный при последнем посещении цирка. Кешка потом расстраивался целую неделю.
– Я помню, – тяжко вздохнул котёнок. – Слон о-очень большой, – он приподнялся на цыпочки и растопырил руки. – Поэтому мы его не купили.
– Так вот, рояль немножко меньше слона. Но тоже очень большой. И неудобный. Сходи посмотри. В гостиной, чёрный, на трёх ножках.
Кеша ускакал. Вита, глядя в пространство, нейтральным голосом сообщила:
– Если какая сволочь подкинет сейчас ребёнку идею про то, что рояль и пианино – это почти одно и то же…
Некрон соскользнул под стол, быстро собрал колоду, выпрямился и с достоинством произнёс:
– Эвита Максимовна, я хотел бы напомнить, что родство рояля и пианино не является секретной информацией и может быть обнаружено с помощью открытых общедоступных источников. А также с помощью академика Гофмана Максим-Леонидыча.
Вита, не любившая признаваться в ошибках, зашипела сквозь зубы. Игра возобновилась, хотя и очень тихо.
– Он на пианино похож-ж-жий, – громко объявил вернувшийся Кеша. – Не интересно.
Один из игроков невнятно хрюкнул. Вита предпочла сделать вид, что не заметила, тем более что котёнок о чём-то задумался и затих.
А через пару минут инцидент был уже напрочь забыт, ибо Некрон заказал мизер. Судя по общему воплю, приветствовавшему вскрывшийся прикуп, лучше бы он этого не делал.
– Легли! – скомандовал Адам, и, поскольку японец непонимающе прищурился, аккуратно вытянул карты из его руки и положил перед собой.
Коля с Адамом сдвинули головы и невнятно забормотали: так, эти здесь, ага, третья, тут у него дыра, потом вот эту, потом эту… Усида, сложив ручки перед грудью, вежливо ждал. Сделать хотя бы один самостоятельный ход в этом круге ему так и не посчастливилось: после ожесточённой многосложной торговли Коля с Некроном сошлись на четырёх в гору, и шуршащий процесс тасования возобновился.
– Кстати, могу я добавить к давешней дискуссии об интеллигентности? – кротко спросил Коля.
– Если по существу.
– Во время преферанса игроки ведут интеллектуальную беседу.
– Это в смысле когда «паровоз» навешивают?
– Не-ет, – замотал Коля головой, – «паровоз» – штука ответственная, при нём не отвлечёшься. А вот пока карты тасуются – вполне. Кстати, Адам, я вот о чём хотел поговорить…
– В правительство – ни за что, – твёрдо сказал Адам.
– А кто такие гусары? – вдруг вспомнил Кеша.
– Это были такие военные, – Вита сосредоточилась, пытаясь объединить в ответе историческую и тактическую справедливость, – очень давно, они ездили на лошадях, махали саблями, а в свободное время играли в карты, пили эту гадость и говорили всякие глупости.
– Писали стихи, – сказал Коля. – Например, поручик Лермонтов. Полковник Давыдов. Прапорщик Гумилёв… Так вот, о правительстве речи не идёт. Туда сейчас как ломанулись, как ломанулись…
– Прошёл слух, что Серёга на премьерство вынет из ваты Чубайса, – сказал Некрон. – И очередь претендентов в один миг выстроилась до Серпухова.
– Это всё ерунда, – сказал Коля. – На самом деле ты нужен для другого. Особо ответственного…
– У нас уже есть одно особо ответственное поручение, – сказала Вита, потянувшись к бокалу. – Ты в курсе.
– Ма, а ты пьешь алкоголь хор-р-рошего качества и высокой очистки? – спросил Кеша.
– О, да! – сказала Вита и отсалютовала бокалом Усиде. Японец широко улыбнулся и прижал руку к сердцу. – Коля, мы ведь договаривались, – повернулась она к Ю-Ню. – Мы приняли участие в Серёжиной кампании. Мы объехали всю страну. Одних выступлений полтора миллиарда. И – всё! Понимаешь? Всё! Комедия окончена. Наши победили. Какие ещё проблемы? Нам ребёнка воспитывать…