– Ты что, уходишь? Эл, ты не можешь уйти.
– Конечно могу, дядя Фаррел. Дай ключи от машины.
– Ты не заберешь мою машину!
– Если ты уедешь, тебя уволят.
– Альфред, я вот-вот стану миллионером. Ты правда думаешь, что я расстроюсь, если меня уволят? Надо сваливать отсюда!
Мы спустились по лестнице на подземную стоянку. Дядя Фаррел сел за руль, а я с мечом на коленях устроился на заднем сиденье. Мы выехали. Мимо нас в сторону Сэмсон-Тауэрс промчались три полицейские машины с включенными сиренами. Как только мы оказались на безопасном расстоянии, мне стало страшно, и я запаниковал. Меня бросило в холодный пот, я еле сдерживал слезы.
– Ладно, дядя Фаррел, ты должен рассказать, что на самом деле происходит.
– Я не знаю.
– Откуда взялись эти типы?
– Не знаю.
– Как они проникли в здание?
– Не знаю.
– Почему мое имя использовали как шифр к тайнику под столом?
– Я не знаю.
Дядя Фаррел явно не очень-то разбирался в этом деле. Мне стало еще хуже – получалось, что это я руководил операцией.
Дядя поехал сразу домой. Припарковаться пришлось во втором ряду. Было уже почти три часа ночи, и мы не заметили, чтобы кто-нибудь, кроме нас, поднимался по лестнице. Дядя Фаррел первым вошел в квартиру, а я напоследок еще раз осмотрел коридор.
Потом я шагнул в темную комнату и спросил:
– Все в порядке?
Я щелкнул выключателем и услышал, как захрипел дядя. Он стоял возле дивана в десяти футах от меня. За ним – мистер Майерс. Он провел дяде удушающий захват.
– Конечно, все в порядке, мистер Кропп, – заверил меня Артур Майерс.
9
– Альфред, – просипел дядя, – я не могу дышать.
– У него определенные трудности с дыханием, мистер Кропп, – подтвердил мистер Майерс. – Будь добр, брось меч и отойди в сторону.
Я бросил. Меч с приглушенным лязгом упал на пол.
– Очень хорошо. А теперь отойди к окну, пожалуйста.
Я боком, не спуская с них глаз, отошел к окну.
Мистер Майерс отпустил дядю, тот повалился на диван, а Майерс быстро подошел к мечу, поднял его и повертел в руке.
– Ну вот, вы получили свой меч и теперь можете идти, куда хотите, – сказал я.
– Подождите-ка минутку, – вмешался дядя Фаррел, потирая шею. – Мне бы сначала хотелось услышать ответы на некоторые вопросы. Во имя Иосафата[11], что это за меч такой? И кто те мужики в странных плащах, которые хотели его забрать?
– Они не хотели его забрать, – возразил мистер Майерс, а сам с каким-то странным выражением на лице продолжал разглядывать меч. – Они хотели, чтобы его не забрали вы. – Майерс перевел взгляд на меня, и по его лицу пробежала тень. – Вы оказали мне большую услугу, мистер Кропп, – обратился он к дяде Фаррелу, но не отвел от меня взгляд. – И я щедро заплачу вам за это.
– Это очень хорошо, – сказал дядя. – У нас был уговор, а меня вообще чуть не убили.
– О да. Они, безусловно, убили бы вас за этот меч. Ведь они поклялись защищать его любой ценой. Это жестокие люди с железной волей, мистер Кропп. Жестокость с годами приобрела плохую репутацию. Но в жестокости присутствует и честь, в ней есть чистота, вы согласны со мной?
Меч уже был у Майерса, но он клонил к чему-то важному и явно хотел, чтобы мы до его ухода кое-что поняли.
– Эти люди, поскольку мы с ними работаем в разных направлениях, в известном смысле мои враги, но я ими восхищаюсь, – сообщил он. – У них есть чему поучиться – например, как важна сила воли.
Мистер Майерс повернулся ко мне. Он улыбался. Но у таких улыбок дурная слава.
– Видишь ли, Альфред Кропп, у большинства людей слабая воля. Она не выдерживает испытаний. Стоит оказать ей сопротивление, она тут же отступает. Ей чуждо понятие необходимости. Ты понимаешь меня, мистер Кропп?
– Не очень. Вы получили меч, мистер Майерс. Теперь мы можем получить наши деньги?
– Я собираюсь подарить тебе нечто более ценное, чем деньги, мистер Кропп. Я намерен преподать тебе весьма важный жизненный урок. Я покажу тебе, что происходит, когда воля вступает в противоборство с другой, более сильной, – заявил мистер Майерс и в два шага оказался напротив дивана.
Я не успел ничего предпринять, и мне осталось только смотреть, как он вонзает меч в грудь дяди. Клинок проткнул его насквозь и вошел в диванную подушку.
Глаза дяди Фаррела обратились ко мне, и он перед смертью успел прошептать мое имя:
– Альфред.