Виктория Князева
Медное царство
– Спишь, что ли?
Иван с трудом оторвался от монитора:
– Кто, я? Нет.
– Так что купить? – не унималась Ася.
– Чего-нибудь, – неопределенно промычал он и снова уткнулся в экран.
– Ясно, – Ася кивнула и застегнула молнию на пальто, – значит, как всегда.
– Угу.
Нет, что-что, а вот думать, чего же он хочет на обед, Ване никак не хотелось. Он и есть-то особо не хотел, но Аська она такая, умеет, что называется, достать. В офисе ее любили и за глаза почему-то называли Чебурашкой. Наверное, за чрезмерно большие уши. Впрочем, называли ласково: «наша Чебурашка».
Рабочий день продолжился и с уходом Аськи. Кто-то активно продавал никому не нужные запчасти, кто-то пил кофе и жаловался на жизнь. Девушки обсуждали прелести новой пассии директора. Как обычно, сошлись во мнении, что она «ничего себе», а он бабник и подонок. Пожалели его жену. Кто-то высказался, что она «сама виновата, не сумела удержать».
Все как всегда. А Иван вот уже минут сорок пялился на разложенный пасьянс и думал, думал, думал. Мысли его давно витали далеко за пределами офиса. В своих грезах Ваня гулял. Гулял по осенней Москве.
Осень, пожалуй, самое московское время года. Легкий дождь и шуршащая под ногами листва, ветер. Время словно замедляется, даже машин становится поменьше. А пешеходы идут, сами не зная куда. Право слово, останови кого-нибудь – вот хотя бы того парня в джинсовой куртке – и спроси его: «Куда ты спешишь?» Ответит: «Пустите, мне некогда».
Или промолчит. Это в лучшем случае. А в худшем просто развернется и даст в морду.
А вон она… Со Светой он так и познакомился. Была осень, был дождь.
– Куда вы спешите?
– Не знаю, – честно ответила она, – а вы?
Он не спешил. И они стали не спешить вместе.
А потом с каждым днем становится все холоднее. Листья все облетят, и вдоль дорог будут торчать черные палки вместо деревьев. Выпадет первый снег, потом растает и превратится в противную грязь. На площадях будут выситься стальные остовы, которым в середине ноября надлежит стать новогодними елками. Рекламные щиты запестрят поздравлениями: «С Новым годом, с новым счастьем!» И хоть кто бы сказал, чем этот Новый год будет отличаться от предыдущих…
Этот год, собственно, не был исключением. Он провел его с ней, и это был прекрасный год. Были признания и горячие клятвы, были глаза, полные счастья, но… Иван дышал тем же воздухом, жил в той же Москве, ел ту же еду и занимался той же любовью, что и прежде. Порой менялись предпочтения, но суть оставалась неизменной.
И вот снова осень. Тихая, светлая, немного грустная. Снова листья. Снова дождь. Снова Новый год – звучит нелепо – повторение нового?
И снова Света. Все та же тихая, все та же спокойная. Красивая. Но все же…
За окном вместо дождя давно падал первый снег. Иван, погруженный в свои думы, ничего не замечал вокруг. Давно вернулась Ася, поставила перед ним какой-то салат. А он все смотрел и все думал. Чай, принесенный все той же беспокойной Аськой, остывал на столе.
И ветер – то легкий, то безудержно холодный…
Осенний ветер бросает в лицо целую пригоршню желтых листьев.
И придерживать шляпу рукой, задубевшей на пронизывающем ветру, и брести по опустевшему бульвару. Лужи, покрытые корочкой льда, редкие прохожие – застывшие, напряженные лица. Ни одной улыбки. И дождь мелкий, какой-то озлобленный. Раскрываешь зонт-трость, который ветер просто-таки вырывает из рук, выгибает спицы…
– Так ты ему будешь звонить?
– А, что? – Ваня резко поднял голову и досадливо взглянул в лицо менеджеру. Хуже нет, когда тебя вот так вот вырывают из грез. Хуже нет.
С работы он решил уйти пораньше. Еще не было и пяти, а Иван, сделав, что называется, морду кирпичом, тихой сапой ускользнул из офиса. Коллеги не удостоили его даже взглядом. Подумаешь, делов-то, Ванька к бабе новой свалил.
Почему-то в то, что Светлана вот уже год как остается его единственной женщиной, никто не верил. И это несмотря на то что Иван репутации заядлого ходока и бабника ну никак не имел. В отличие, кстати, от своего непосредственного начальника.
Просто они не видели Светлану. А посмотреть было на что. К примеру, чтобы собственными глазами убедиться в том, что даже из самой заурядной барышни толстая русская коса делает настоящую красавицу. Или в том, что ни у одной девушки на свете нет таких белых рук, тонких запястий, изящных пальцев, ясных глаз. Кто-то может не согласиться, даже посмеяться – вот еще красавица, лягушка большеротая. Но Иван считал, что нет в мире краше Светланы. А Светлана души не чаяла в своем Ванечке.
Но осень, осень… Иван брел по заснеженному тротуару, несколько раз порывался закурить, даже доставал сигареты, но все никак не мог заставить себя остановиться и найти зажигалку. Лежала она, родимая, на самом дне рюкзака, но Ваня об этом даже не подозревал. Он на ходу ощупывал карманы, заглядывал, ругаясь, в папку с документами, но зажигалки там, конечно, не было. Впрочем, через несколько кварталов умный Иван наконец сунул нос в рюкзак и нашел-таки зажигалку, но особого толку это не дало. Она не работала.
Ваня выругался и закостеневшими пальцами положил ее обратно. Туда же, после недолгого раздумья, полетели и сигареты.
Не судьба, значит.
А почему Ваня шел пешком? А потому что, как говорится, в конце зарплаты еще остается так много месяца! У Ивана с собой не было даже двадцати рублей на маршрутку, не говоря уже о частнике. На метро доехал до Сокола, дальше пошел пешком. Впрочем, несмотря на замерзшие уши, Ваня был даже рад прогулке. Не часто удается побродить по городу. Нет, со Светланой они гуляли регулярно, но чтобы так, одному – такое выдавалось редко.
Снег пошел сильнее. Иван поежился и только сейчас понял, что это первый снег. Как назло, с собой не оказалось ни зонта, ни перчаток, ни шапки. Холод чувствовался все сильнее. Колючие снежинки летели прямо в лицо.
Ваня вспомнил, что дома нет хлеба. Легкомысленно прошел мимо всех крупных магазинов, свято веря, что знакомый круглосуточный ларек будет работать.
Иван ошибался. Ларек был закрыт.
В двух кварталах от дома Ваня встретил старого приятеля, который ни с того ни с сего обозвал его сукиным сыном и продажной тварью. Почему – не объяснил. Так и ушел, подлец, а Иван еще долго стоял с открытым ртом и смотрел ему вслед.
У ботинка развязался шнурок. Ваня споткнулся, разбил колено о бордюр и громогласным матом до смерти перепугал дворового пацана, который считался грозой района.
Собака выскочила из подворотни и напугала самого Ивана. Снег сменился проливным дождем.
Одним словом, когда Иван подходил к дому, настроение его было не самым радужным. Домофон оказался сломан. Простояв с полчаса на пронизывающем ветру и тщетно пытаясь дозвониться Светлане, Ваня вскипел окончательно. Наконец из подъезда вышел сосед с пятого этажа. На поводке он вел здоровенную кавказскую овчарку, как всегда, без намека на намордник. Зато сама зверюга до кончика хвоста была одним большим намеком на острые зубы, стальные когти и мерзкий характер – и свой, и хозяина. Иван с ненавистью посмотрел на своего спасителя и вошел в подъезд. Минут пять ждал лифт, потом плюнул и пошел пешком. От благодушного настроения не осталось и следа. Ваня был готов растерзать первого, кто попадется под руку.
Первой оказалась Светлана.
– Что, трудно трубку взять?! – набросился он на нее еще с порога.
Света поежилась и молча взяла пальто. К таким вспышкам она привыкла. Хорошо еще, что Ваня был обычно отходчивым и через минуту уже приветливо с ней шутил. Но только не сегодня. Иван молча прошел на кухню и плюхнулся на табуретку. Накопленная злость искала выхода, взгляд его упал на стоящую на окне статуэтку без обеих рук. Венера Милосская. Ваня усмехнулся. Внезапно он с невероятной четкостью вспомнил: «Разбила, прости, склею…» – и где?
– Почему не склеила? Это моя любимая статуэтка, черт побери!
К слову сказать, Ваня никогда в жизни не замечал за собой таких нежных чувств к этой керамической фигурке. И что на него нашло – сам не понимал. Но ведь нашло же…
– Что? – Светлана испуганно заглянула на кухню.