Штейнхоф Йоханнес
«Мессершмитты» над Сицилией
Введение
Йоханнес Штейнхоф был летчиком-истребителем с самого начала Второй мировой войны до ее последнего месяца, когда в результате аварии своего «Ме-262» получил ужасные ожоги лица. В качестве летчика-истребителя люфтваффе он служил и в спокойные дни побед над Францией, участвовал в Битве за Англию, в Русских кампаниях 1941-го, 1942-го и начала 1943 г., в боях над Северной Африкой и Сицилией, в небе над рейхом, прикрывал немецкие войска в Венгрии. В отличие от большинства написавших воспоминания о своем военном опыте Штейнхоф для того, чтобы описать войну, выбрал лишь два конкретных эпизода: воздушную оборону Сицилии в июне — июле 1943 г. и последнюю безрезультатную попытку пилотов люфтваффе в начале 1945 г. удалить Германа Геринга с поста главнокомандующего (книга «Последние часы»).
Штейнхоф рассказывает о месяцах, когда война в воздухе бесповоротно складывалась не в пользу люфтваффе. Под давлением превосходящей технической и производственной мощи союзников потери люфтваффе, и так все возраставшие, окончательно вышли из-под контроля. Штейнхоф пишет: «Теперь не было ничего, что бы напоминало лихого, элегантного летчика-истребителя с его желтым шарфом и щегольской униформой. Наш внешний вид точно отражал состояние, в котором мы находились: мятые, грязные, запятнанные маслом брюки; древние, сальные спасательные жилеты и небритые лица… И лишения поражения, лишения грязи и позора, разъедающие мораль, вредящие боевому духу и служащие лишь тому, чтобы порождать новые поражения… Война в воздухе — война технологий, которая не может быть выиграна технически слабой стороной, несмотря на ее высокую мораль и бесстрашные действия. Это был момент, который наши фельдмаршалы не сумели понять, и это также стало причиной того, почему рейхсмаршал мог оперировать лишь только категориями храбрости или трусости».
Штейнхоф прибыл на Средиземноморье в марте 1943 г.[1], вскоре после катастрофы, постигшей немецкую 6-ю армию под Сталинградом. Его представление на новом театре боевых действий прошло на ежедневном совещании, проводимом на Тунисском фронте генерал-фельдмаршалом Альбертом Кессельрингом[2]. Всегда оптимист и вдохновенный лидер, удачно повторявший слова своего фюрера, Кессельринг сообщил Штейнхофу, что тот должен у летчиков-истребителей, находившихся теперь под его командованием в Северной Африке, «заново воссоздать тот агрессивный дух, который вдохновлял каждого в ходе наступления на Эль-Аламейн». Первая же встреча Штейнхофа со своими новыми подчиненными, далекими от пресыщенных героической атмосферой рассуждений Кессельринга, вернула его к действительности: «Мне стало стыдно за громкие слова, которые я подготовил и которые, несомненно, отвечали требованиям генерал-фельдмаршала, и просто сказал, что горжусь возможностью возглавить эскадру и что наша работа в том, чтобы летать и уничтожать вражеские самолеты. Спасибо, господа».
Но это также была и работа противника, которого в воздухе было гораздо больше, чем на земле. Получая удар за ударом, немцы должны были оставить и землю. Из Туниса смогла спастись часть люфтваффе (немногие механики в ходе последних отчаянных вылетов были вывезены на Сицилию в фюзеляжах «Bf-109»). И на Сицилии все началось снова. Там были новые самолеты и даже некоторое число новых летчиков. И всюду враг. Британские и американские военно-воздушные силы постоянно и неуклонно блокировали немецкие и итальянские аэродромы. Днем и ночью, с больших и малых высот они разрывали немецкую наземную инфраструктуру на части. Их истребители господствовали в воздухе, безжалостно выбивая люфтваффе. Молодых летчиков-истребителей немедленно сбивали, их почти всегда ждала смерть. Если враг не сбивал их, то неопытность новичков гарантировала, что они закончат карьеру в огненном шаре ужаса и боли на неприспособленных и в чрезвычайной спешке подготовленных аэродромах, с которых налеты союзников заставили действовать люфтваффе.
Для старших, более опытных пилотов — ветеранов боев над Францией, Битвы за Англию, в России или на Средиземноморье — действительность была такой же. Их смерть была не столь немедленной, но все равно неизбежной. Дилетантское руководство Геринга усугубляло и без того тяжелую ситуацию. Полностью утратив связь с настоящим временем и его техническими императивами, он пытался влиять на летчиков-истребителей, оскорбляя их. Он угрожал им трибуналом и обвинял в трусости, когда они не смогли остановить «Летающие крепости». Они отвечали ему презрением и, как и раньше, продолжали неравную борьбу. Опытные летчики какое-то время выживали, но закон средних чисел неизбежно настигал и их. Измотанных физически и истощенных нравственно, их ждала смерть. Это рассказ о поражении германских военно-воздушных сил, столь же горьком, как вкус опасности во рту Штейнхофа, когда он участвовал в бою. В течение еще почти двух лет Кессельринг и его фюрер двигали флажки и значки на карте Европы. Но крах и уничтожение люфтваффе, Третьего рейха и немецкой нации были уже неизбежны. Для людей, подобных Штейнхофу, поражение уже было очевидно.