На все вопросы есть ответы,
Десант тебя не подведѐт!
13
Письмо.
Письмо на тетрадном листке
Из школьной тетради, что в «клетку»,
Лежит у меня в вещмешке -
Мы ночью уходим в разведку.
Письмо, что написано мне
Рукою, до боли знакомой.
В ущелье, при полной луне
Далѐко - далѐко от дома,
Оно согревало в мороз,
Оно от жары сберегало,
В нѐм шелест российских берѐз,
Великих снегов покрывало.
Оно словно бронежилет,
Что сердце моѐ прикрывает.
Из дома вестей лучше нет,
И каждый солдат это знает.
Порою мне так тяжело,
И давит РД мне на плечи…
А дома – родное тепло,
И хлеб, что пекут в русской печи.
И я, не смотря ни на что,
Вернусь, хоть свистят порой пули,
К любимой и самой святой,
К моей постаревшей мамуле.
14
Сашка.
Самолѐт коснулся бетонки и побежал по ней вдоль стоявших по обе
стороны «МИГов». Жѐлтый цвет пустыни окончательно привѐл в
себя 150 человек, сидевших в салоне. «ТУ-134» вырулил к
небольшому зданию аэропорта и, вздрогнув, замер. Стояла
напряжѐнная тишина. Вдруг открылась дверь и загоревший капитан в
выгоревшей «песочке» с автоматом наперевес сказал: «Ну что
расселись? Выгружайся!».
Сашка внезапно внутренне задрожал. Он, вчерашний курсант
Ашхабадской «учебки», а ныне младший сержант Семенов
Александр Николаевич, прибыл для дальнейшего прохождения
службы в Афганистан. Он вспомнил слова старшины Болдырева: «Не
дрейфь, сынок, в Шинданде самое тихое место во всем Афгане. Так
что тебе ещѐ повезло».
Ребята медленно выходили по трапу на горячую землю. Вернее,
земли там не было, а был плотно спрессованный песок.
«Построились, построились — раздалось где-то рядом. Шагом
марш!».
Ребята, одетые по случаю отправки в парадную форму, нестройным
шагом побрели в сторону полукруглого здания, напоминающего
ангар. Внезапно из-за угла аэропорта вышла толпа «дембелей»,
ожидавших самолѐт. Увидев молодое пополнение, они неожиданно
быстро построились в колонну по четыре и строевым шагом чѐтко
пошли параллельно им. Когда обе колонны поравнялись, со стороны
«дембелей» полетели куски мыла, аксельбанты и выкрики:
«Вешайтесь, «духи»!
До этого самого момента Саня считал армию и службу в ней
священным долгом каждого советского человека. Ещѐ с гражданки он
помнил слова своего соседа, бывшего десантника, который как- то
сказал: «Тот не мужик, кто пороху и поту не нюхал и сапоги не
топтал». А здесь? Что это? Это кто — воины, выполнявшие свой
интернациональный долг, или шайка головорезов?
«Ну, да ладно, потом разберусь», — подумал Саня.
Их загнали в большую палатку, где было жарко и полно мух,
продержали часа полтора. Разобрались с документами, капитан с
тремя лейтенантами начал зачитывать фамилию и номер части, куда
должен проследовать курсант. Сашка ждал свою фамилию, и все же
она прозвучала как выстрел:
15
— Семенов!
— Я!
— Воинская часть №***•
— Иди сюда, пацан, — услышал Саня голос справа. Он посмотрел
туда и увидел крепкого, в ушитом по фигуре «х/б», сержанта. — Ты,
ты, да шмотки не забудь. Саня взял свой вещмешок, пожал руку
украинцу Коле Степаненко и пошѐл.
— Меня зовут Олег. И никаких «товарищ сержант», понял? —
обратился здоровяк.
— А чего ж не понять.
— Да ты борзый, «зѐма». Кстати, откуда родом?
— С Коми.
— А где это? — спросил Олег.
— На Севере, про Воркуту слыхал? — ответил Саня и понял, что его
«зѐм» здесь маловато, если и есть вообще.
— Ну, ладно, а я из Мордовии, знаешь, небось? Будешь служить в
гвардейском полку, каждый месяц рейды, засады, в общем, служба —
рай, ложись и умирай.
Саня вдруг спросил:
— А в отпуск когда пускают? — Олег рассмеялся:
— Один раз и навсегда, да и поедешь в цинковом «бушлате». Короче,
вешайся!
Всю дорогу до полка Саня молча смотрел из-за борта «Урала» на
кишлаки, на пацанов, которые что-то громко кричали на непонятном
гортанном языке, на женщин в парандже, на маленькие домики и
большие заборы - дувалы. Приехали быстро. Полк представлял собой
обнесѐнное саманным забором с колючей проволокой пространство,
словно лагерь для беженцев. Кругом палатки, единственным
деревянным зданием было здание штаба полка, да полковой клуб.
Олег толкнул Саню в бок локтѐм: «Когда будут распределять по