Каждый был бы тираном, если бы мог.
Моя истинная любовница – это власть.
Не следует, чтобы к власти приходили те, кто прямо-таки в нее влюблен. А то с ними будут сражаться соперники в этой любви.
Все, что мне нужно, – это теплая постель, доброе слово и безграничная власть.
Ни в коем случае я не ставлю себя в число тех, которые хотят властвовать. Трудное дело – добывать для себя самого что нужно; но лишь совершенный безумец (…) может, не довольствуясь этим, налагать на себя еще новое бремя – доставлять всем гражданам что им нужно.
Странное желание – стремиться к власти, чтобы утратить свободу.
Тех, кто желает и сам иметь много хлопот и другим доставлять их, я поставил бы в разряд годных к власти.
Мне сдается, что «воля к власти» близко граничит с глупостью (иное дело: «воля к величию»).
Нет расставания более горестного, чем расставание с властью.
И в государственной деятельности есть свой круг побед, и когда он завершен, пора кончать. В состязаниях на государственном поприще – ничуть не меньше, чем в гимнасии, – тотчас обнаруживается, если борца покидают молодые силы.
У восходящего солнца больше поклонников, чем у заходящего.
В политике лучше уйти со своего поста на пять минут раньше, чем нужно, нежели оставаться на пять лет дольше, чем нужно.
ЗАКОН ГЭЛБРЕЙТА: Политик, который в четвертый раз заявляет, что не уходит в отставку, уходит в отставку.
Я останусь до тех пор, пока не устану. А пока Британия во мне нуждается, я никогда не устану.
Правителя не так легко столкнуть с первого места на второе, как потом со второго на последнее.
Правители всегда подозревают и ненавидят тех, кто может прийти им на смену.
Никто еще не убил своего преемника.
Нельзя отказываться от власти, пока ты на коне, можно – когда тащат за ноги.
Ельцин должен сам возглавить процесс своего ухода.
С тех пор как я перестал быть президентом, мне гораздо реже удается выигрывать в гольф.
Те, кто сошел со сцены, часто идут в суфлеры.
Люди в двух случаях не верят правителям: когда они родятся и когда умирают. Мало кто думает, что они законные отпрыски, и лишь немногие верят, что они умерли естественной смертью.
Лучший день после смерти дурного государя – первый день.
После гибели Антигона, когда его убийцы стали притеснять и мучить народ, один фригийский крестьянин, копавший землю, на вопрос, что он делает, с горьким вздохом ответил: «Ищу Антигона», – подобные слова могли бы сказать (…) многие, вспоминая (…) умерших царей.
Со сменой правителя для бедняка не меняется ничего, кроме имени господина.
Умирая, Перикл сказал в похвалу себе, что никому из афинян не пришлось надеть из-за него траур.
Когда среди афинян разнесся слух о смерти Александра Македонского, оратор Демад сказал: «Александр не умер, иначе бы весь мир почуял запах его трупа».