Выбрать главу

— Как отсюда сбежать? — понимаю, если бы он знал, сам сбежал бы, но мозговой штурм еще никто не отменял, — ты об этом думал?

Горький смешок:

— Если бы не этот шеггов амулет! Сейчас, когда я в ясном сознании и без цепей — никто бы меня не удержал!

Смотрю на него. На шее цепочка, на которой висит странная загогулина из похожего на серебро металла.

— Это и есть тот самый амулет? — спрашиваю, кивая на загогулину.

— Да. И снять я его не могу, а в нем не обернусь.

— А если обернешься, сможешь выбраться? В кого ты оборачиваешься?

Эрвейн усмехнулся:

— Да, смогу. В дракона.

В дракона?! Здорово, такой союзник — это сила!

— А я могу снять амулет? — требовательно смотрю на Эрвейна. Глаза того расширяются от осознания:

— Точно! Этот колдун сказал, что я не смогу его снять, значит, кто-то другой сможет! Отлично! Но… — он сникает прямо на глазах.

— Что?

— А если тебе это повредит?

— А у нас есть выход? Если получится и я, к примеру, потеряю сознание, ты сможешь меня вытащить?

Взгляд светлеет:

— Конечно, я тебя вытащу!

— Тогда предлагаю съесть то, что нам принесли, и начнем.

Мы разделили скудную трапезу — кусок хлеба и жесткого словно подметка мяса, стакан воды — и Эрвейн усадил меня в кресло. Благо, спинка у кресла была высокая и я смогла опереться на нее. Вздохнула — руки дрожат, в животе все сжалось в комок — и попросила Эрвейна подойти поближе.

Стоило только дотронуться до амулета — руки свело сумасшедшей болью. Казалось, каждая косточка, каждый сустав в них расщепляется на множество маленьких кусочков. Попыталась взяться за цепочку — то же самое. Я до крови закусила губу, слезы потекли по щекам. Превозмогая боль, дрожащими руками тянула амулет, стараясь держать его как можно дальше от тела Эрвейна и своего. Было ощущение, что он словно живет своей жизнью. Или будто пытаешься разъединить магниты. Воздух стал тягучим, обрел вес.

Не знаю, сколько времени я снимала эту проклятую вещь. Наконец, стянула, и тут же из всех оставшихся сил швырнула его в угол. Слава Богу! Боль осталась, но скорее как фантомная. Подняла полные слез глаза на мужчину — он выглядел так, как будто его пытали.

— Все, все, — он оторвал откуда-то кусок ткани, смочил его в воде и обернул им мои руки, — потерпи чуть-чуть! Прости, я не знал, что так получится!

— Ну и что теперь? — просипела я, — как мы выберемся отсюда?

Эрвейн хмыкнул:

— Теперь — выберемся! — он подошел к двери, — смотри! — Его рука покрылась чешуей, а ноготь на указательном пальце превратился в длинный, жутко острый даже на вид коготь, больше всего напоминающий обоюдоострый меч, — частичная трансформации, очень удобная штука. Потом вспомнишь, — коготь проник в тонкую щель между дверью и косяком, и Эрвейн резко провел рукой вниз. Раздался звук разрезаемого металла, а затем — падения чего-то металлического на каменный пол. Похоже, засов приказал долго жить. Эрвейн встряхнул рукой — она тут же приобрела нормальный вид — толкнул открывшуюся (и даже без скрипа, премию местным уборщикам!) дверь и повернулся ко мне:

— Идти сможешь?

Я помотала головой, ноги меня все еще не держали.

— Ничего, я тебя понесу, не переживай, — и мужчина, подмигнув, легко взял меня на руки.

М-да, как давно меня на руках не носили! Впрочем, ничего романтичного в моем положении не было, я чувствовала себя скорее грузом, нежели кем-то другим. Эрвейн стремительно шел по коридорам — уж не знаю, как он ориентировался, я бы уже сто раз заплутала — и, наконец, вышел на открытую площадку. Усадил меня на пол и произнес:

— Сейчас, уже почти все! — и шагнул в воздух, я чуть не завизжала, но не успела — он трансформировался, превратившись в черного дракона. Впрочем, рассмотреть мне его не удалось — через секунду меня подхватили огромные когти (странно, но они совсем не были острыми), и дракон устремился в небо. А я попросту отключилась.

Глава 2

Первое, что я ощутила, вновь придя в себя — тепло. Не открывая глаз потянулась — и вспомнила все, что со мной произошло. Резким движением села, одновременно открывая глаза. Наконец-то я смогу рассмотреть свое новое тело. Как там в книгах обычно описывают попаданок в чужое тело? Красавица: потрясающая фигура, прелестное лицо, золотые волосы, волной ниспадающие до талии? Все это было не про меня. Худое, словно изнеможенное голодовкой тело — казалось, еще немного, и кости прорвут кожу. Правда, босые ступни были маленькими и аккуратными при довольно длинных ногах, а кисти рук — изящными, с длинными пальцами. В своем прежнем теле я была склонна к полноте, и приходилось прилагать титанические усилия, чтобы держать себя в приличной форме. Так что худоба меня скорее радовала, чем огорчала — нарастить мышцы и все будет в порядке. Все видимые мне части тела были покрыты синяками, но самое худшее — я была грязной и воняла! Именно так, мне казалось, что от меня несет, как от помойки. Одета я была в какое-то тряпье, слава Богу, мужское — представляю, как бы Эрвейн меня нес, будь я в платье! Как его вообще не стошнило от запаха, не понимаю. Волосы, судя по всему, были длинными, хотя сейчас представляли собой один сплошной колтун. Вымыться и переодеться, срочно! Кажется, где-то недалеко есть ручей или речка — было слышно журчание воды, на которое я и рванула.

— Ты куда? — голос Эрвейна, и он собственной персоной выходит из-за кустов. Поворачиваюсь, и наконец могу рассмотреть своего спасителя-спасенного. Раньше было не до этого — болели глаза, да и свет в камере не располагал к разглядыванию. Да, а он вполне мог бы быть героем одной из прочитанных мной книг! Красивое мужское тело — широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги — напоминающее фигуры профессиональных пловцов. Чуть грубоватые черты лица, четко очерченные губы — не узкие и не толстые, серые глаза, с иронией глядящие на меня. Никакой смазливости — настоящая мужская красота. Волосы до плеч необычного оттенка — серебристые. Почему-то мне казалось, что должен быть брюнетом — может, из-за того, что его дракон черный? Он уже успел вымыться и переодеться — кожа и волосы были чистыми. Одет он был в простые, явно домотканые штаны и рубаху, на ногах — короткие сапоги. Интересно, а где он чистую одежду взял?

— Хочу вымыться, — отвечаю, — я не привыкла ходить грязной. Жаль, что чистой одежды нет.

— Вообще-то есть, — хмыкнул Эрвейн, — пойдем, отведу к воде.

Оказалось, совсем недалеко пролегало русло неглубокой речки. Лес, в котором я очнулась, подступал почти к самому берегу, заросшему высокой травой. Подойдя к берегу, Эрвейн кивнул мне на сверток, лежащий тут же.

— Чистая одежда. И вот, — наклонившись, он поднял с земли и протянул мне небольшой кувшин и деревянный гребень.

— Что это? — спросила, вертя в руках кувшин.

— В нем мыло, не самое лучшее, но какое есть.

Ура! Мыло, расческа, чистая одежда — большего сейчас трудно и желать. Эрвейн усмехнулся, видимо, мой восторг его позабавил, и произнес:

— Я буду на опушке. Мойся, здесь тебя никто не побеспокоит.

Удивительно, как все-таки могут радовать самые простые вещи! Вода из речки, мыло, пахнущее почти как хозяйственное (было такое в советские времена — коричневое и вонючее), деревянный гребень — вместо удобной ванны, пены, шампуней и бальзамов. Оторвав рукав от грязной тряпки, служившей мне рубахой, тщательно отстирала ее и использовала как мочалку, оттирая лицо и тело от грязи. Кстати, рассмотрела себя более внимательно. Грудь едва наметилась, в совокупности с худобой все указывало на то, что тело проходит стадию так называемого «гадкого утенка». Обычно подростки в нашем мире ее проходят лет в 14, сколько мне здесь — неизвестно.

С волосами пришлось туго — отрезать бы, да кто его знает, какое значение длина волос имеет здесь? Так что намучилась я вдоволь — пришлось вытягивать из колтуна по тонкой пряди, промывая и прочесывая каждую. Наверное, провозилась я часа два, пока наконец не почувствовала себя чистой. Выбралась из воды, вытерлась куском холста, что лежал рядом с моей новой одеждой. Одежда была мужской — штаны, рубаха, что-то вроде портянок, сапоги. Белья не было — то ли его было не принято тут носить, то ли Эрвейн не смог его раздобыть. Оделась, долго провозилась с портянками — все же я никогда ранее ими не пользовалась, а что делать? Обувшись, попыталась заплести косу — волосы оказались длинными, ниже лопаток. С учетом того, что с пяти лет я носила короткие волосы, промучилась я довольно долго, да и коса получилась кривоватой. Странно, неужели прежняя хозяйка этого тела никогда не заплетала себе косы? Уж мышечная-то память должна была сохраниться. Ладно, лучше уж с кривой косой, чем цепляться волосами за ветки.