– Осторожней! Ты столкнешься с домом!
– Нет, трусишка... Пролетим в шести дюймах.
Машина отвернула, миновав тридцативосьмиэтажное здание на расстоянии даже двух дюймов, а не шести.
– Больше спать не хочешь? – торжествовал Регги.
– Нет, спать не хочу, но у меня ужасно болит голова! Регги, пожалуйста, включи автопилот. Регги поморщился.
– Нельзя доверять управление компьютеру, если хочешь по-настоящему позабавиться!
– Если я захочу позабавиться, то отправлюсь на Кони-Айленд, [район в Нью-Йорке, знаменитый своими аттракционами] – простонала Ширли.
– Ах, оставь, – Регги наклонил машину и начал крутой спуск. – Вести машину клево!
Ширли завопила и вцепилась в обивку. Ее била крупная дрожь.
– Не верещи, все будет в порядке, – Регги выровнял машину, надув губы.
– Слава Богу! – Ширли едва не потеряла сознание. – Регги, пожалуйста, высади меня. Или найди побыстрее гигиенический пакет!
– Эй, не надо никаких эксцессов! Эта обивка совершенно новая!
– У меня нет выбора! – выдохнула Ширли.
– Ну, ладно, ладно! – Регги с отвращением сбросил скорость и машина начала спокойно снижаться.
Ширли дышала медленно, всхлипывая.
– Никогда... больше... не хочу... такое... испытывать!
– “И не испытаешь, судя по нашему свиданию”,
– про себя сказал Регги, глядя на пролетающую над головой полицейскую машину. – Интересно, куда это он чешет?
– О, наверное, где-то просто пьяный водитель,
– Ширли глубоко вздохнула и выпрямилась. Машина села. – Мы уже сели?
– Да, мы благополучно вступили в контакт с поверхностью земли, – заверил ее компьютер. – Точнее, с асфальтовым покрытием.
– Боже, какое счастье, – Ширли протянула руку и схватилась за ручку двери.
– Эй! Ты что делаешь? – возразил Регги.
– Выхожу, – решительно ответила Ширли.
– Глупая телка! – Регги сидел в углу, мрачно смотрел на приборы и пил очередной мартини. Окружающее расплывалась перед глазами, но это даже хорошо: алкоголь обязательно вытащит его из дерьма, в которое превратился вечер, на который он возлагал столько романтических надежд. – Что она вообще о себе мнит?
– У мисс Делдер образование в области искусства, – сообщил компьютер.
– Заткнись! – проворчал Регги. – Кто тебя спрашивает?
Компьютер обдумал команду “Заткнись”, решил, что это равносильно приказу замолчать, потом сравнил с последующим вопросом, противоречащим приказу. Пришел к заключению, что, судя по контексту, вопрос чисто риторический, и разумно решил промолчать.
– Эта дура просто не знает, что такое настоящий мужчина, – продолжал бормотать Регги. – Знает только этих своих снобов из колледжей, – он поморщился, вспомнив, что один из этих снобов сделал с ним во время спарринг-матча, а второй – когда Регги попытался продемонстрировать свое искусство на татами. – Все они недоноски и сопляки.
Компьютер пополнил свой банк данных нерационального поведения человека, решил, что хозяину нужно поговорить, чтобы снять стресс, и потому задал пробный вопрос:
– Они ведут себе нечестно по отношению к вам?
– Еще бы! Всегда смеются над тобой, говорят о том, чего ты не понимаешь! “Как вам понравился вчерашний концерт, Регги?” “Что вы думаете о пьесе, Регги?” Всегда говорят со мной свысока. Как будто я только в спорте разбираюсь. Эй, подай-ка мне еще мартини!
Дверца автобара раскрылась, и Регги подхватил стакан, пролив половину содержимого на пол.
– Тьфу! В следующий раз не наполняй доверху! Компьютер зарегистрировал команду.
– Как прикажете, сэр.
– Как прикаж-ж-жу, как прик-к... кажу! Когда ты делал, что я прикажу? – рявкнул Регги.
– Я изо всех сил стараюсь удовлетворить...
– Да? Тогда почему ты проповедуешь мне законы?
– Я не могу...
– Всегда берешь на себя управление, когда я пытаюсь вести, – рычал Регги. – Дай сюда приборы! Сейчас полетим по-настоящему! – он наклонился и включил ручное управление. – И не смей брать на себя!
В предвидении неразумных действий хозяина уровень напряжения в программе компьютера увеличился.
– Сэр, я полагаю, уровень содержания алкоголя в вашей крови...
– Не проповедуй мне о прелестях трезвости, я сказал! Двинули!
Четверть своей мощности компьютер переключил на приказы, отданные Регги, потом поискал в памяти, но не нашел приказа, запрещающего проповеди, проверил определение проповеди и пришел к заключению, что не совершал этого действия. Другая четверть мощности продолжала следить за поворотами и раскачиваниями машины, а оставшаяся половина пыталась разрешить противоречие между базовой программой и приказом Регги не брать на себя управление. Компьютер экстраполировал результаты варварского вождения, привел их в соответствие с возвышающимися вокруг небоскребами, напряженным вечерним движением и пришел к тревожному заключению.
– Сэр, если вы продолжите нынешний курс, вы неизбежно столкнетесь со зданием или с другой машиной!
– Заткнись, жестянка, и лови кайф от полета! – выпалил Регги. – Ты не лучше ее!
Компьютер видел, как приближающаяся машина заполняет поле зрения его рецепторов, рассчитал векторы сближения двух машин и заключил, что столкновение произойдет через 5, 634 секунды (последующие цифры он округлил). Он хотел предупредить Регги, но этому мешал приказ “заткнуться”. Компьютер взял бы на себя управление и избежал столкновения, но Регги запретил это. Таким образом, возникло противоречие между двумя аспектами программы: тем, который требовал обеспечить безопасность хозяина, и тем, который требовал повиновения. Конечно, он может нарушить приказ, чтобы спасти хозяина. Но есть ли необходимость в этом? Надо подумать. В конце концов, у него целых 5, 634 (теперь уже 5, 137) секунды. Для компьютера пять секунд – очень большое время, так что можно позволить себе подумать.
Человек в таком случае подумал бы: “А какие будут последствия для меня?” Но для мозга серии ФСС этот вопрос не важен: всякий ущерб для самого робота не имеет значения. Робота можно отремонтировать, а болевых цепей у него нет. Важно только одно: будет ли нанесен вред хозяину, во-первых, и будет ли причинен ущерб пассажирам другой машины, во-вторых. Где-то на периферии крутилась проблемка поломки другой машины. Робот просуммировал свои рассуждения и пришел к неутешительному выводу, что если будет выдерживаться прежний курс движения, то: