-Нет, вы слышали девочки, что этот сопляк мне сказал? Да у меня стаж тридцать лет, я в операционной с такими профессорами стояла, со мной за честь академики считали работать. А тут приехал из хрен знает, откуда, сам никто и звать его никак, раскомандовался, а инструмент в руках держать не умеет. Не нравится ему, видите ли, что я его учу!
Потом ее голос исчез, и было слышно, что ей, что-то объясняют, но я уже входил в хирургический кабинет и не слышал, что там ей советовали.
Однако к окончанию перерыва моя медсестра была на месте, как штык, и с хмурым лицом молча выполняла мои распоряжения.
Вечером, когда я переодевался в мужской раздевалке, ко мне подлетел мой коллега, куратор, который в первый день также пытался контролировать и проверять мою работу.
-Ну, ты Серега сегодня и дал стране угля! Ты знаешь, с кем связался? Да у нас такой стервы, как она больше нет! Ее уже сколько раз пытались убрать, но у нее там.- И он многозначительно показал пальцем наверх,- Кто-то есть, и никуда от нее не денешься, а из-за нее уже не один человек отсюда ушел.
На следующий день перед началом работы меня вызвал к себе заведующий поликлиникой:
-Сергей Алексеевич, тут до меня дошли слухи о вашем конфликте с медсестрой. Мне кажется, что не подобает молодому врачу начинать свой профессиональный путь со ссоры с опытным средним персоналом.
-Николай Александрович, во-первых, это была не ссора. Я всего лишь указал Валентине Серафимовне на ее абсолютное незнание и не соблюдение принципов медицинской этики и деонтологии.
Во-вторых, если Валентина Серафимовна не изменит своего отношения к работе, я буду вынужден написать вам письменную докладную об этом.
Лицо Николая Александровича выражало всю глубину потрясения, которое он испытывал, наверно в этом кабинете, еще никто так открыто не выражал свое мнение.
-Хорошо молодой человек.- После паузы сказал он.- Можете идти работать. А мы, как администрация, сделаем свои выводы.
Кода я зашел в свой кабинет, лицо Валентины Серафимовны на миг приняло удивленное выражение, видимо она думала, что я буду очень долго переживать внушение начальства.
Поняв, что ее месть не удалась, она вроде бы успокоилась и наконец, у нас на приеме настала та рабочая атмосфера, которую я хотел, и к вечеру ее недовольное лицо даже немного разгладилось, и я почувствовал, что сделал, как раз то, что нужно и что проблем, по крайней мере, здесь, у меня не будет.
Между тем после моего ухода в кабинете заведующего поликлиникой происходил следующий разговор.
Николай Александрович разговаривал с начмедом:
-Так вы поняли Алла Леонидовна, как мне этот интерн мне ответил?
-Николай Александрович, послушайте старого опытного врача, здешнего ветерана, вы человек у нас относительно новый, еще не все подводные течения знаете. Смотрите, парень приехал из провинции, но ведет себя очень уверенно, значит, есть за спиной изрядная поддержка. Так, что советую вам погасить этот конфликт, тем более что интерн во всем прав, и пусть Валентина Серафимовна свои ангельские крылышки опустит. Она и так всех здесь достала.
Шли дни, и ко мне на прием людей становилось все больше. Я с самого начала работы старался беседовать с больными так, чтобы, как сказал один из классиков медицины: “больному после беседы с врачом должно стать легче” и использовал понемногу свои способности внушения. Но однажды ко мне зашел недовольный коллега и сказал:
-Слушай Сергей Алексеевич, что-то больные к тебе зачастили, ко мне совсем не идут, у тебя, что им медом намазано. И окинул взглядом очередь, желающих попасть ко мне на прием.
Тут мне стало понятно, что спешить надо медленнее.
Прошел месяц, и из отпуска пришла хирург, вместо которой я работал. И меня неожиданно вновь пригласил к себе Николай Александрович. Выглядел он немного смущенным:
-Сергей Алексеевич, есть такое дело, понимаешь, ты у нас поработал около месяца, и тут мне принесли статистику, в общем, у тебя за это время нет ни одной жалобы, это очень странно, в нашей системе очень требовательные пациенты и это просто нонсенс.
Я понимаю, что ты рвешься оперировать, а не сидеть мозоли резать и фурункулы вскрывать, хотя -это тоже должен кто-то делать. Но может, быть ты согласишься, хотя бы принимать наших конфликтных пациентов, хотя бы раза два в неделю. Не знаю, как это у тебя получается, но они все тобой довольны.
Когда я пришел в клинику, там конечно уже все были в курсе моих дел. Еще бы, Николай Александрович сам звонил Скобелкину и согласовывал с ним мой график работы.
Меня сразу пригласил к себе Олег Ксенофонтович: