Но в каком бы состоянии ни была окаменелость, она всегда выглядит не так, как окружающая порода. Специалисты узнают окаменелости с первого взгляда, к тому же они обладают феноменальной способностью различать их. Так, любой профессионал безошибочно определит, принадлежит ли найденный коренной зуб низшей обезьяне, человекообразной обезьяне или человеку. На жевательной поверхности коренного зуба низшей обезьяны обычно имеются четыре бугорка, расположенные попарно. У человекообразной обезьяны и у древнего человека таких бугорков на коренном зубе чаще всего пять. И что еще важнее, располагаются они не парами, а по характерной Y-образной схеме. Эта схема Y-5 очень древняя: она была обнаружена еще у общего предка низших и человекообразных обезьян. Следовательно, пролежавшая в земле 15 миллионов лет челюсть, от которой остался только обломок с парой коренных зубов, имеющих по четыре бугорка, — это челюсть низшей обезьяны, а не человекообразной и не гоминида, поскольку те сохранили более древнюю схему Y-5.
Таким образом, мы получили некоторые данные для первого наброска генеалогического древа приматов, но данные эти носят негативный характер и ничего не сообщают о том, где произошло разделение низших и человекообразных обезьян. Мы пока знаем только, что это случилось раньше чем 15 миллионов лет назад. Но насколько раньше? Увы, одна окаменелость больше ничего сказать не может. Чтобы уточнить это место, нам необходимо отыскать более древние обезьяньи зубы с четырьмя бугорками, а потом — еще более древние.
И возможно, прежде чем задача будет наконец решена, нам придется стереть не одну предварительную пометку. Кроме того, существует проблема, заложенная в самом понятии эволюции. Нижеследующий воображаемый диалог даст о ней необходимое представление.
— Различие в бугорках, о котором вы говорите, очень удобно, если возраст окаменелости не превышает пятнадцати миллионов лет. Но что, если она старше? Ведь рано или поздно вы доберетесь до того периода, когда зубы низших обезьян начнут все больше и больше походить на зубы их предков со схемой Y-пять?
— Несомненно.
— …Когда невозможно будет решить, есть на этом зубе пятый бугорок или нет?
— Да.
— Ну, и какой же обезьяне будет принадлежать подобный зуб — низшей или человекообразной?
— Если вы заглянете в такую древность, вам на помощь придут многие другие различия в величине, форме или числе зубов. Ведь особенности зубов, возникшие в ходе развития приматов, не исчерпываются расположением и числом бугорков. А если вам посчастливится найти и другие кости, задача опознания облегчится еще больше. Плечо низшей обезьяны, например, совершенно не похоже на плечо человекообразной, которая способна размахивать руками гораздо свободнее.
— Ну, хорошо. Но, углубляясь в прошлое, вы ведь неизбежно должны добраться до животного, у которого ни одна из этих особенностей не будет выражена четко.
— Совершенно справедливо.
— Ну, и?..
— Вы, собственно, просите, чтобы я точно указал день, когда у низшей обезьяны родился человекообразный детеныш. Но этого дня не было. В течение очень долгого времени наши предки соединяли в себе черты, характерные теперь только для низших обезьян или только для человекообразных. На протяжении этого периода под воздействием некоторых небольших различий в среде обитания щи в пищевом предпочтении у отдельных популяций складывались свои локальные особенности. Даже если бы мы располагали полным набором окаменел остей, представляющих миллионы лет эволюции, — а таких окаменелостей было бы несколько миллионов! — нам все равно не удалось бы обнаружить ту первую низшую обезьяну и ту первую человекообразную обезьяну, от которых пошли все остальные. Такой вообще не было.
Схема Υ-5 — пять бугорков (зеленые квадраты) на жевательной поверхности коренного зуба, разделенные не всегда отчетливо выраженной Υ-образной бороздкой, — помогает отличать коренные зубы гоминидов и человекообразных обезьян от коренных зубов низших обезьян. Коренные зубы этих последних несут только четыре бугорка, причем их никогда не разделяет бороздка Υ-образного типа
Человек и все его родственники приматы происходят от общего предка, небольшого млекопитающего, походившего на крысу. Сначала ответвились лемуры и другие полуобезьяны, а затем сами обезьяны, причем часть их жила и развивалась в Новом Свете, а часть — в Старом. От этой последней группы отделились человекообразные обезьяны. Первым отделился гиббон, затем орангутан, а третья линия дала гориллу, шимпанзе и человека
— Другими словами, составляя генеалогическое древо, вы располагаете его разветвления очень приблизительно?
— Да. Поскольку то, что мы назвали "разветвлением", в действительности охватывает очень длительный период, и место его на древе всегда будет приблизительным. В лучшем случае можно лишь примерно указать, когда в общей исходной популяции начинают появляться различия, отражающие различия в окружающей среде или в питании. Географические и поведенческие факторы способствуют разделению популяции на отдельные группы, которые в результате такого разделения смешиваются все меньше и меньше. Если же произойдет полное физическое разделение популяции из-за образования горного хребта, вторжения моря или постепенного распространения пустыни, всякое смешение вообще прекращается. Это ускоряет накопление различий, и в конце концов вместо одного вида животных возникают два новых. Результатом подобного процесса явилось, например, появление у одной группы приматов зубов с четырьмя бугорками — в числе многих других важных отличий, отражающих то разнообразие в образе жизни, которое мы находим у современных низших и человекообразных обезьян.
Так выглядит в очень упрощенном изложении процесс видообразования. Именно этот процесс привел к возникновению не только низших обезьян, человекообразных обезьян и человека, но и вообще всех живых существ. Зная его механизм, теоретически мы можем, опираясь на характерное расположение зубных бугорков, рассортировать окаменевшие зубы по степени стирания этого различия вплоть до полного его исчезновения, что и укажет нам с достаточной точностью момент, когда началось разделение обезьян на низших и человекообразных. Так оно и будет, если удастся найти достаточное количество зубов древних приматов. Или же возможность установить искомую дату дадут другие особенности челюстей, черепа и скелета, а также их сочетания. Когда накапливается значительное количество подобных свидетельств, становится возможным с определенной уверенностью нанести искомое разветвление на генеалогическое древо.
Указать на генеалогическом древе место, где произошло разделение низших и человекообразных обезьян, — значит завершить один из важных этапов в прослеживании происхождения человека. Соблазнительно, конечно, считать взаимосвязь людей и человекообразных обезьян даже еще более важной, поскольку родство между ними теснее, а разделились они много позже. Однако на самом деле важен каждый этап этого пути, причем среди них нет ни более, ни менее важных, ибо развитие каждого звена в цепи жизни, ведущей к человеку, оказывалось возможным только благодаря развитию предыдущих звеньев. И, чтобы понять по-настоящему, что такое люди, мы должны рассматривать всю цепь. В частности, нам следует перенестись в прошлое более чем на 75 миллионов лет и повнимательнее разглядеть кое-каких насекомоядных млекопитающих, которые видом и размерами походили на крысу и шныряли по земле во влажном тропическом лесу.
Некоторые из этих древних млекопитающих перебрались затем на деревья — предположительно потому, что конкуренция на земле была крайне ожесточенной, а на деревьях их ждала обильная пища. Кое-где и сейчас еще живут подобные млекопитающие, которые с тех пор изменились относительно мало. Это тупайи. Зато другие изменились. И настолько радикально, что даже трудно поверить в их родство с тупайями. От небольших насекомоядных зверьков произошли все разнообразнейшие полуобезьяны, низшие обезьяны, человекообразные обезьяны и гоминиды. И тут мы оказываемся перед новым коварным вопросом: если все эти животные так преуспели в своем развитии, то почему относительно мало изменившиеся тупайи все еще существуют в современном мире?