Жил один богатый священник, у которого было много денег и, как положено лицам духовного звания, немало забот. Куда бы ни прятал он свои сокровища, все, казалось ему, ненадежно: проведают и украдут. Наконец удумал он спрятать деньги в святом алтаре — так, мол, оно всего надежнее. Спрятал, да еще и написал: здесь покоится Господь Бог. Каково же ему было найти алтарь пустым, а под прежней надписью новую: «Господь Бог воскрес». Так обошелся с ним один хитрец. Священник же, говорят, от огорчения умер.
Послали однажды мытаря в деревеньку, чтобы взыскать долг с одного мужика. И предстал ему дьявол в образе обыкновенного крестьянина, и пошли они рядышком. А когда проходили одним селом, там заплакал ребенок, и мать, осерчав, закричала: «Да замолчи ты, черт бы тебя побрал!» И мытарь сказал черту: «Слышишь, тебе отдают ребенка, почему ты его не забираешь?» А черт ответил: «Женщина говорит не всерьез, она просто серчает». Идут они дальше и видят на лугу стадо свиней, а одна свинья отделилась от стада — и бежать; пастух еле догнал ее и говорит в сердцах: «Черт бы побрал всех этих свиней!» И опять удивился мытарь: «Вот и свиней тебе отдают, а ты все брезгуешь». И черт ответил: «Свинья мне ни к чему, а бедному пастуху пришлось бы уплатить за нее из своего кармана». И вот пришли во двор к должнику, а тот стоял у амбара и, увидев мытаря, принялся ругаться: «Черт бы побрал этого мытаря, убрался бы он к черту!» И черт сказал мытарю: «Слышишь, чего просит мужик? И он просит этого, поверь, всерьез. Поэтому тебе придется пойти со мной». И увел его. Посему всем мытарям надлежит перед тем, как взимать долг или налог, получить на это благословение Божие, потому как к черту их посылают постоянно.
Была одна девица в городе служанкой, и не давали ей проходу мужчины. Поэтому решила она оставить городскую жизнь и наняться куда-нибудь в замок. А на дороге к замку, у дуба, повстречался ей черт в человеческом образе и спросил у нее, куда это она собралась. Девица ответила. Черт сказал: «Я бы тебе такого не посоветовал. Рыцари такие же потаскуны, как все прочие, не пришлось бы тебе каяться». А девица ему: «Нет уж, я сумею дать им отпор!» Не прошло и полугода, как оказалась она в тягости, работать уже не могла, и поэтому ее рассчитали. Спускаясь с горы, она вновь оказалась у дуба, и черт снова был тут как тут и спросил ее, почему она плачет. «Я жду ребенка, — отвечала она, — черт понес меня в этот замок!» Черт ударил ее по щеке и воскликнул: «Все-то ты лжешь. Здесь, у этого дуба, я отговаривал тебя идти в замок, ты же меня не послушалась». Черту часто приписывают всяческие дела, хотя никакого черта в округе не водится. Как сказал Иаков, соблазняет не диавол, а наши собственные дурные желания.
Ехали однажды купцы на ярмарку во Франкфурт большой компанией, человек десять или двенадцать, и был среди них лошадиный барышник. Заночевали как-то раз на постоялом дворе, а кроватей было мало, и пришлось им лечь по двое. И тот, с кем довелось разделить ложе барышнику, сказал ему: «Знаешь, приятель, я мастер играть в мяч, а ночью мне, бывает, снится, что я по нему луплю. Поэтому ежели я тебе ночью залеплю по носу, ты уж не взыщи, потому как будет это во сне и невзначай». Барышник ответил ему: «Мне приходится иметь дело с норовистыми лошадками, и ежели мне приснится, что я объезжаю одну из них и даю ей шпор, то не взыщи и сам». И с этими словами встал, как будто собрался до ветру, и привязал к ногам шпоры. И когда в полночь любитель игры в мяч начал лупить по барышнику, как по мячу, тот в ответ заскакал и исколол шпорами своего напарника в спину и в бедра до крови. Так подтвердилось сказанное Давидом. Сказано же было: не след травить лису лисами.
Сидели две женщины в доме у ткача и обе пряли. Одна была богата, другая бедна, и заспорили они об одном мотке пряжи: каждая утверждала, что он принадлежит ей. И пришли они с этим к судье, и каждая обвиняла другую. Судья решил доискаться истины. Он отозвал в сторонку богатую и спросил: «А на что ты намотала пряжу?» — «На белый платочек». Отозвал бедную и спросил ее о том же. «На маленький камушек». И повелел судья размотать пряжу — и выяснилось, что бедная женщина говорила правду, потому что пряжа была намотана на камушек. Так вот должен каждый судья искать истину со всемерным прилежанием, а не уклоняться от дела, как поступают многие судьи, обращающие внимание на содеявшего, а не на содеянное. Потому-то встарь и завязывали судьям глаза, чтобы они не смотрели, а слушали.
Случай этот произошел, как утверждают честные люди, в году от Рождества Христова тысяча пятьсот шестом. Ехал во Франкфурт на ярмарку один купец, и выпал у него из седла кошель, в котором было восемьсот гульденов. А по дороге шел плотник — и нашел кошель, и подобрал его, и понес к себе домой. Придя же домой, открыл кошель, увидел, что там лежит, и решил его пока припрятать на случай, если кто-нибудь станет искать. А на следующее воскресенье священник той деревеньки, где жил плотник, провозгласил с амвона: потеряны восемьсот гульденов, и нашедшему их обещана награда в сто гульденов, ежели он их вернет. А плотник в тот день не ходил в церковь и услышал об этом от жены за завтраком. «Ах, — воскликнула она, — вот найти бы нам этот кошель, тогда б и сто гульденов нам достались!» Муж ответил ей: «Ступай, жена, наверх, в нашу спальню, там, под скамьей у стола, на каменной приступочке, найдешь кожаный кошель, вот и тащи его сюда». Жена так и сделала. Плотник открыл кошель — и было там восемьсот гульденов, как и сказал священник. И пошел он к священнику и спросил, верно ли ему передали, что нашедшему деньги дадут в награду сто гульденов. Священник говорит: «Верно». — «Зови-ка купца, — воскликнул плотник, — деньги у меня!» Купец обрадовался, прослышав о находке, и поспешил к ним. Пересчитав деньги, он кинул пять гульденов плотнику и сказал: «Вот тебе пять гульденов от меня в подарок, а сто ты уже взял без спросу сам, потому что в кошеле было ровно девятьсот гульденов». Плотник ответил: «Я не таков, ни единого гульдена я не взял, не то что сотни, я человек верующий». А раз пошел такой спор, то решать его пришлось в суде. Заседали несколько дней, и к часу объявления приговора собралось множество народу, всем хотелось услышать, как решится дело. И спросили купца, правду ли говорит он и может ли присягнуть, что потерял ровно девятьсот гульденов. И купец говорит: «Да». И велит ему судья: «Подними руку и присягни». И купец присягнул. А потом спросили у плотника, может ли он присягнуть, что нашел не больше восьмисот гульденов. И плотник тоже сказал «да» и присягнул. И решил судья, что правы оба, — и купец, потерявший девятьсот гульденов, и плотник, нашедший восемьсот. А раз так, то надобно купцу поискать человека, нашедшего девятьсот гульденов, кошель-то, видать, выходит, не его, раз он не смог назвать верную сумму, и плотник вправе распоряжаться находкой по своему усмотрению, пока не объявится тот, кто потерял как раз восемьсот. И всем пришелся по сердцу такой приговор, и был он справедлив, потому что зло наказало само себя, и подтвердилась присказка: «Кто много хочет, тот мало получит».