И теперь вот они ехали – куда, Шаан не имела представления, да и знать не хотела. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что Рейфу удалось убедить ее дядю и тетю: все, что случилось, произошло вовремя, и это только к лучшему. И еще она испытывала некое облегчение оттого, что все-таки не успела выйти замуж за Пирса, а то неизвестно, чем бы обернулся для нее такой брак.
Она покинула дом своих родственников, зная, что они осуществят свой долгожданный круиз в твердой уверенности, что их племянница, в которой они, как подозревала Шаан, едва не разочаровались, осталась в любящих и надежных руках.
Но, хотя Рейф, возможно, и спас ее от клейма отвергнутой невесты, он ошибался, думая, что его замысел восстановит ее уязвленное достоинство. Сейчас она сама выглядела предательницей. А что хуже – быть отвергнутой или отвергающей, – еще неизвестно.
Но самым отвратительным было то, что Шаан не покидало ощущение, что ее использовали, осквернили и бросили. И никакая ложь, как бы убедительно она ни звучала, не в состоянии была заглушить чувство, что она не заслужила такой несправедливости.
Машина наконец остановилась. Девушка открыла глаза. Перед ней был элегантный особняк семейства Дэнверсов, расположенный в самом престижном районе Лондона. Рейф молча вышел, обошел машину и открыл перед ней дверцу. Затем все так же молча повел ее в дом. Дом, в котором она никогда не чувствовала себя хоть сколько-нибудь желанной гостьей.
Стоило им войти в просторный холл, навстречу торопливо засеменила невысокая плотная женщина с кудрявыми волосами и встревоженным лицом.
– О, мистер Дэнверс, – взволнованно выдохнула она, пытаясь отдышаться. – Наконец-то вы дома. Телефон не умолкает… – И словно в подтверждение ее слов, пространство огласилось настойчивыми трелями. – Все хотят поговорить с вами, а я даже не знаю, что им отвечать. Говорят, что мистер Пирс бросил свою…
В этот момент экономка заметила Шаан, которую прежде заслоняла мощная фигура Рейфа, и сначала густо покраснела, а потом лицо ее вдруг побелело как мел.
– О, милая, простите меня. Я… Рейф нетерпеливо перебил ее.
– Отключите этот чертов телефон, миссис Клоу! – скомандовал он и, обняв Шаан за плечи, повел ее вверх по лестнице. Они вошли в комнату, которая несомненно была комнатой хозяина дома, настолько ее атмосфера казалась пронизанной присутствием мужчины.
– Садись, – Рейф кивнул на темно-коричневое кожаное кресло около огромного камина, отделанного дубом. – Я скоро. Хочу только переодеться.
С этими словами он скрылся за другой дверью, оставив Шаан в оцепенении перед креслом. Разум ее понемногу затуманивался. Мучения истерзанной души отступали куда-то в самые потаенные уголки сознания.
Она попыталась сдвинуться с места, но не смогла, словно разучилась ходить. Окаменев в неподвижности, Шаан стояла, опустив голову, а плечи ее мучительно ныли от напряжения, в висках бешено пульсировала кровь, желудок сжимали судорожные спазмы, а глаза казались сухими и горячими.
Она услышала шум льющейся воды и поняла, что за той дверью находился душ. Шли минуты, а она все стояла посреди комнаты, безвольно уронив руки и ощущая странную тяжесть в каждом пальце. Уголки ее рта обреченно опустились вниз.
Вошел Рейф и резко остановился, заметив неподвижную Шаан. Свежий аромат мужского мыла мгновенно наполнил комнату. Он с беспокойством смотрел на девушку, и глаза его слегка сузились от напряжения.
– Шаан, – осторожно окликнул Рейф. Она не повернулась – не могла. Слышала его голос, но была не в состоянии ответить. Тяжесть теперь давила ей на грудь, тянула к земле, а голова, словно зажатая в тисках, казалось, вот-вот расколется от невыносимой боли.
Рейф подошел к ней, и Шаан еще отчетливее ощутила запах чистого тела. Она подумала, что вот сама она словно парализована, а ее органы чувств, похоже, продолжают работать. Она чувствовала запах мыла и даже ощутила прикосновение пальцев Рейфа, когда он приподнял ее подбородок и заглянул ей в лицо.
Шаан увидела встревоженные глаза на хмуром лице. Отметила, что его темные влажные волосы прилипли к голове, что он переоделся в бледно-голубую рубашку и обыкновенные джинсы, которые превосходно сидели на его стройных бедрах.
– Уж не в обморок ли ты собралась падать? – пробормотал он.
Да, подумала Шаан про себя, похоже на то. И закрыла глаза, безвольно качнувшись в сторону Рейфа. Он подхватил ее, что-то бормоча себе под нос, поднял на руки. Девушка смутно ощутила, что он несет ее куда-то. Второй раз за этот день ее тащит на себе человек, который разрушил всю ее жизнь. Рейф вошел в соседнюю комнату и опустил Шаан на огромную, прямо-таки королевскую, кровать, а сам скрылся в ванной.
Он вернулся со стаканом воды и полотенцем; воду поставил на столик у постели, а холодное полотенце положил на лоб девушки.
Прикосновение мужских рук казалось нежным и успокаивающим, а мокрая холодная ткань освежала; бедро Рейфа касалось ее бедра, и эта непреднамеренная близость почему-то подействовала на Шаан ободряюще.
– Ты напоминаешь мне куклу, – внезапно сказал он. – Хрупкую, но темпераментную заводную куклу, из которой вытащили ключик.
Шаан с трудом разомкнула веки и слабо улыбнулась ему.
Рейф улыбнулся в ответ. Это оказалось необыкновенным зрелищем, Шаан еще ни разу не видела, чтобы он улыбался. Улыбка преображала его лицо, смягчала резкость линий, изменяла общее выражение. Шаан не могла не признать, что это оказалось довольно волнующим. Почему – она не могла ответить даже себе, поэтому нахмурилась и снова прикрыла глаза.
– Вот, выпей это…
Шаан приподняла голову и увидела, что Рейф держит наготове стакан воды и две маленькие белые таблетки.
Какое-то мгновение девушка отрешенно смотрела на них, потом покачала головой.
– Нет, я не хочу принимать снотворное.
– Это не совсем снотворное, – уговаривал Рейф. – Это просто легкое успокаивающее лекарство, и его можно спокойно купить в аптеке без рецепта. Я тоже принимаю его, когда мне предстоит длительный перелет, например. Ты не уснешь, если сама этого не захочешь, но таблетки помогут тебе расслабиться. Ты сейчас очень взвинченна, Шаан, – мягко добавил он, касаясь ее волос.
Внезапно Шаан осознала, что костяшки пальцев у нее побелели, с такой силой она сжала кулаки. Ее руки, плечи, шея, ноги – все тело сковывала непреодолимая тяжесть, ее била дрожь, хотя Шаан и не отдавала себе в этом отчета.
– Поверь, сейчас тебе это необходимо. И прежде чем Шаан успела что-либо сообразить, Рейф приоткрыл ей рот и сунул в него пилюли. Она едва не захлебнулась, потому что он сразу влил в нее немного воды.
– Прости, – сказал он, заметив ее возмущенный взгляд. – Но сейчас тебя было просто необходимо слегка укротить. Это единственное спасение от мучительных размышлений.
Да, наверное, он прав. Мысли причиняли ей такую боль, что казалось, она уже не сможет ее вынести.
Шаан глубоко вздохнула и сомкнула веки, не желая больше видеть Рейфа, не желая вообще ничего видеть и слышать. Теперь она хотела, чтобы лекарство поскорее подействовало.
Она, словно те люди, которых сшибла машина, может, и способна была двигаться, но только потому, что еще не пришло полное осознание катастрофы…
С того самого момента, когда Рейф приехал утром, чтобы перевернуть всю ее жизнь, она, смертельно раненная, брела в никуда, еще не понимая всей глубины постигшего ее несчастья.
К тому времени, когда это понимание придет, она может оказаться в ловушке.
– Мы не должны этого делать, Рейф, – тревожно проговорила Шаан слабым голосом. – Это не правильно и…
– Мне кажется, мы решили предоставить все раздумья по этому поводу мне, – тихо перебил ее Рейф. Он слегка сжал ее руку. – Доверься мне, Шаан. Обещаю, я не брошу тебя в беде.
Тихий вздох Шаан обозначил конец этой слабой попытки сопротивления его непреклонной воле. Она снова замолчала, уступая ему.
Рейф еще некоторое время посидел с ней. Шаан ощущала на себе его взгляд и думала: какой он видит ее? Жалкой, отвергнутой невестой своего брата или той Шаан, которая вся съеживалась при встрече с ним?