В кругах образованных людей — студенческих компаниях и на интеллигентских посиделках, в дискуссиях коллег, научных лабораториях — начались интеллектуальные искания, стали проявляться новые мировоззренческие тенденции. В этой среде возникли культы западного авангардизма и «американизма», настроения пацифизма и анти-антисемитизма, фронда партийно-бюрократическому режиму, этнокультурные варианты антирусского национализма, и — не в последнюю очередь — набирающий силу консервативный русский национализм. Важна и еще одна тенденция: «просвещенные аппаратчики» после 1968 г. утратили веру в реформирование советского строя и перспективы быстрого карьерного роста. Одни из них продолжали служить по инерции, другие все больше убеждались, что СССР никогда не одержать верх в соревновании с Западом.
В итоге кремлевское руководство и советская бюрократия не смогли совладать с процессами относительной либерализации общества, начавшейся после смерти Сталина. Значительные группы культурных, интеллектуальных и научных элит, лояльные советскому проекту в начале хрущевского правления, в конце его испытали значительное разочарование и даже отчуждение. Действия властей, начиная с окриков в адрес творческой интеллигенции и заканчивая вторжением в Чехословакию, вызывали значительное брожение в советских тылах, породили эрозию официального патриотизма, заронили семена инакомыслия в самую сердцевину советской элиты. Эти явления поначалу не выглядели серьезными. Но в горбачевскую перестройку они сыграли критическую роль.
В брежневское время советские руководители отказались от реформистских планов. Новых правителей вполне устраивало ритуальное поклонение изжившей себя коммунистической идеологии. Им казалось, что они успешно усмиряют инакомыслие в сфере культуры, отправляя участников диссидентского движения в тюрьму или ссылку либо вынуждая их к эмиграции. Не желая проводить в стране реформы, Брежнев взял курс на политику разрядки в отношениях с западными державами. Благодаря разрядке брежневское руководство рассчитывало решить проблему нехватки товаров, в которых остро нуждались советские потребители, и доступа к технологиям, которые были нужны советской экономике. Одновременно после травматического разрыва с Китаем и вторжения в Чехословакию Кремль пытался компенсировать утрату революционной легитимности международным геополитическим признанием. Пусть советский проект уже не вдохновлял «прогрессивных» интеллектуалов во всем мире, зато руководство США признало руководство СССР равноправным партнером. Но разрядка не пошла советской империи впрок и не прошла для нее безнаказанно. Улучшение отношений с Западом вело к дальнейшему разрушению выстроенного при Сталине «закрытого общества» и все большей интеграции Советского Союза с остальным миром, в том числе в культурной и экономической сферах. Для советской империи это был путь, сопряженный с большой опасностью. Свернуть с него, пойти обратной дорогой было практически невозможно.
Глава 7.
ЛЕОНИД БРЕЖНЕВ И ДОРОГА К РАЗРЯДКЕ, 1962-1972
Нам следует вести обсуждение по крупным проблемам, не останавливаясь на второстепенных вопросах. Наши соглашения должны быть многозначными. Они должны пользоваться пониманием у наших народов и вносить в международные отношения элементы покоя.
29 мая 1972 г. в Кремлевском дворце состоялась торжественная церемония. Президент США Ричард Милхауз Никсон и генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев подписали пакет двусторонних документов, в том числе договор об ограничении систем противоракетной обороны (договор по ПРО), временное соглашение между СССР и США о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1), а также «Основы взаимоотношений между СССР и США». Церемония подписания стала вершиной политической карьеры Брежнева. Никогда еще после конференций в Ялте и Потсдаме международный престиж Советского Союза не поднимался так высоко.
Что представляла собой разрядка международной напряженности между СССР и Западом? Была ли она лишь эпизодом в истории холодной войны или временем важных перемен, которые предвещали конец биполярного мира и, может быть, конец советской империи? Политики и историки на Западе об этом спорят до сих пор. Уже с середины 1970-х гг. ряд политиков и журналистов атаковали администрацию Никсона, а затем администрации Форда и Картера за «сдачу» позиций Кремлю. Критики утверждали, что всякие соглашения с тоталитарным режимом аморальны и ненадежны. Они полагали, что СССР под завесой риторики о разрядке стремится к военному превосходству и вынашивает планы мирового господства. Сторонники разрядки оправдывались, доказывая, что разрядка является единственно разумным ответом на угрозу ядерной конфронтации и способом преодолеть раскол Европы. После распада Советского Союза и критики, и сторонники разрядки остались при своем мнении, считая, что история доказала их правоту. Критики уверяли, что именно политика Рональда Рейгана, политика перевооружения США и глобального наступления помогли вернуть утраченные в 1970-х гг. позиции и обеспечить Западу победу в холодной войне. Сторонники разрядки заявляли, что в 1970-е гг. началась интеграция Советского Союза и советского блока в мировую экономику и были достигнуты важные соглашения, в том числе о соблюдении прав человека по обе стороны железного занавеса. Именно в годы разрядки СССР начал зависеть от западных финансов и истощил свои идеологические и экономические ресурсы. Следствием всех этих процессов, заключают сторонники разрядки, стал быстрый упадок и мирный распад СССР{724}.
Исторические исследования, посвященные разрядке, освещают ее в основном с западной стороны. Преобладают книги о внешней политике США, основанные на американских архивах. В последнее время появились интересные работы по вкладу в разрядку западноевропейских стран. Хуже известно то, что происходило на советской стороне{725}. Западные специалисты — авторы работ о политике СССР эпохи Брежнева не имели доступа к архивным материалам и довольно схематично, а то и просто гадательно описывали процесс принятия решений в Кремле{726}. Новые архивные материалы, дневники и воспоминания позволяют пролить свет на мотивы внешнеполитического руководства СССР в период с 1969 по 1972 г. и, в частности, понять, каков был личный вклад Брежнева в процесс разрядки. В этой главе автора интересовали следующие вопросы. Какими доводами и мотивами руководствовались кремлевские политики, выбирая разрядку? Какие выводы сделали в Кремле из поражения США во вьетнамской войне? Как отреагировала Москва на внезапное сближение между капиталистической Америкой и коммунистическим Китаем? Были ли у советских руководителей намерения и конкретные планы воспользоваться видимым ослаблением американских позиций в мире в 1970-е гг.?
Чтобы понять, чем руководствовался Кремль в переговорах и соглашениях с лидерами США и Западной Европы, проясним некоторые важные обстоятельства, послужившие фоном для разрядки. Среди них — коллективное мышление новой группы людей, сменивших Хрущева в Кремле, политические расклады в новой верхушке, частичное возвращение к идеологическим догматам, отвергнутым в период «оттепели», противостояние в коридорах власти между консерваторами и сторонниками новой внешней политики, направленной на преодоление сталинских взглядов на холодную войну и развитие советской экономики. Важнейшим обстоятельством, повлиявшим на советскую дорогу к разрядке, стало формирование взглядов и установок Брежнева на мировую политику и международную обстановку. Под влиянием Брежнева советская внешняя политика, преодолев шатания между переговорами и угрозами Западу, начала искать пути примирения с Соединенными Штатами и преодоления конфронтации в Европе.
Шатания после Хрущева
После того как в октябре 1964 г. Никита Сергеевич Хрущев был освобожден от всех занимаемых постов, вопросы международной политики СССР попали в ведение членов коллективного руководства Президиума ЦК КПСС — руководящего органа партии, состав которого поменялся дважды после смерти Сталина. Большинство членов Президиума резко критиковали Хрущева за безответственный блеф и авантюры на международной арене, приведшие к серьезным последствиям во время Суэцкого кризиса 1956 г., Берлинского кризиса 1958-1961 гг. и особенно в период Кубинского кризиса 1962 г. Один из секретарей ЦК, Дмитрий Полянский, подготовил специальный доклад об ошибках первого секретаря. В разделе о внешней политике заключался следующий пункт: «Товарищ Хрущев самодовольно заявлял, что Сталину не удалось проникнуть в Латинскую Америку, а ему удалось. Но, во-первых, политика "проникновения" — это не наша политика. А во-вторых, только авантюрист может утверждать, будто в современных условиях наше государство может оказать реальную военную помощь странам этого континента. Как туда переправить войска, как снабжать их? Ракеты в этом случае не годятся: они сожгут страну, которой надо помочь, — только и всего. Спросите любого нашего маршала, генерала, и они скажут, что планы военного "проникновения" в Южную Америку — это бред, чреватый громадной опасностью войны. А если бы мы ради помощи одной из латиноамериканских стран нанесли ядерный удар по США первыми, то мало того, что поставили бы под удар и себя, — от нас тогда все бы отшатнулись». Из содержания доклада следовал вывод о том, что Карибский ракетный кризис позволил Соединенным Штатам укрепить свое положение на международной арене и нанес ущерб престижу СССР и его вооруженных сил. В докладе упоминалось, что «в отношениях кубинцев к нам, к нашей стране появились серьезные трещины, которые и до сих пор дают о себе знать»{727}.