Крис Бауэрс
Новак Джокович – герой тенниса и лицо Сербии
Посвящается моей дочери Тамаре, которой на протяжении целых 15 месяцев ее жизни наверняка казалось, что папой она вынуждена делиться с каким-то сербским спортсменом.
Вступление и благодарности
Вуковар, Сребреница, Мостар, Баня-Лука. В 1990-е годы названия этих югославских городков каждый вечер звучали в выпусках телевизионных новостей. С той же частотой повторялись имена Слободана Милошевича, Франьо Туджмана, Алии Изетбеговича, Радована Караджича, Ратко Младича – главных действующих лиц четырех войн, которые привели к распаду Югославии. Преобразование Европы после Второй мировой войны на основе экономической взаимозависимости входящих в нее государств должно было предотвратить будущие войны в Европе. Но через 46 лет после окончания войны и через 34 года после основания сообщества, которое сейчас именуется Европейским Союзом, соседи ополчились друг против друга в одной из самых ужасающих схваток, которая, по заявлению трибунала ООН, сопровождалась настоящим геноцидом. И все это происходило на европейской земле.
Велик соблазн видеть в войнах некие отрезки времени, которые потом можно вычеркнуть: с 1914 по 1918 г., с 1939 по 1945 г. Но так не бывает. Жизнь не останавливается, несмотря на все ужасы и лишения. Люди учатся выживать, продолжают давать образование детям. Водят их в танцевальные классы, к музыкальным преподавателям, на спортивные занятия точно так же, как делали бы это в мирное время. Тот факт, что из растерзанной Второй мировой войной Югославии вышло несколько одаренных спортсменов, не должен вызывать особого удивления. Но то, что целых шесть теннисистов мирового класса являются выходцами из Сербии, страны с населением всего 7,1 млн человек, площадью 88 тыс. квадратных километров и фактически без традиций этой игры, производит впечатление. Новак Джокович, Ана Иванович, Елена Янкович и Ненад Зимонич за несколько лет вышли на первое место в мировом рейтинге: первые трое – в одиночном разряде, а Зимонич – в парном. Если добавить к ним Янко Типсаревича, который поднялся до восьмого места в рейтинге и продержался два года в первой десятке, и Виктора Троицки, однажды достигшего 12-го места в мире, то перед нами предстанет удивительное поколение, почти не уступающее шведам, которых больше всего-то на миллион-полтора, но которые породили феноменальную плеяду теннисистов, господствовавших в командном теннисе с середины 1970-х до конца 1990-х гг. И завоевавших много громких титулов.
Самый титулованный из шести упомянутых выше сербских теннисистов – несомненно Джокович. Хотя не следует недооценивать и достижения Иванович, выигравшей в 2008 г. открытый чемпионат Франции и добравшейся до вершины мирового рейтинга в одиночном женском разряде. Однако на этой позиции она продержалась всего несколько недель и ни разу даже не приблизилась ко второй победе на турнире Большого шлема. Ана Иванович – обаятельная и на редкость симпатичная посланница своей страны, но, увы, ее результаты все снижаются и снижаются. Янкович – одна из трех теннисисток, которые поднялись на первую строчку рейтинга, не выиграв ни одного турнира Большого шлема в одиночном разряде. Это, конечно, тоже достижение, говорящее о феноменальной спортивной форме Аны в 2008–2009 гг., но дальше она начала отставать от ведущих теннисисток.
Джокович же, напротив, выиграл восемь чемпионских титулов Большого шлема, и теперь ему недостает только выигрыша в Открытом чемпионате Франции, чтобы числиться победителем всех четырех турниров Большого шлема. Мало того, он доказал, что по харизматичности и авторитету он стоит на той же ступеньке, что Роджер Федерер и Рафаэль Надаль, и так же, как и они, способен представлять свой вид спорта и подавать пример доброжелательности и достойного поведения. А это имеет огромное значение для его родины.
Спортивные результаты, которые говорят сами за себя, естественная харизма, которую лишь подчеркивают его шуточные подражания своим товарищам-профессионалам, привычка громко обращаться к тренеру во время матчей, ныне практически исчезнувшая… Ну, и на редкость словоохотливый отец. Всего этого у Джоковича не отнять. Однако никому еще не приходило в голову связать успехи и личность выдающегося спортсмена с тем, что происходило на его родине в кровопролитных 1990-х годах. Эта книга – как раз и есть такая попытка.
Заманчиво, хоть и не совсем верно, было бы сказать, что идея этой книги начала воплощаться в жизнь в сентябре 2010 г.
В то время я впервые побывал в Белграде, освещая в прессе полуфинал Кубка Дэвиса между Сербией и Чешской Республикой. Я прибыл туда в среду вечером, связался с коллегами и узнал, что они договорились перекусить в ресторане «У Новака» – одном из двух белградских ресторанов, принадлежащих Новаку Джоковичу. Подумать: моя первая белградская трапеза состоится в ресторане, хозяин которого прославил Сербию! Вдобавок это всего в квартале от Белградской Арены – крытого стадиона на 17 тыс. мест, центра сербского тенниса.
На следующее утро мне предстояло взять у Джоковича интервью для телевидения, и, пока мы ждали, когда операторы закончат со своими делами, я сообщил собеседнику, что накануне вечером побывал у него в ресторане. Естественно, он поинтересовался, что я думаю об этом заведении. Я замялся, прикидывая, как бы повежливее объяснить, что еда была отличной (это правда), но ждать ее пришлось довольно долго (с тех пор я узнал, что приносить заказы в сербских ресторанах вообще не торопятся, а «У Новака» наше ожидание было не самым долгим). Но я так ничего и не сказал, потому что Джокович перебил меня: «Сам знаю: там было слишком накурено, да?» Пришлось согласиться, и он ответил: «Да, мы стараемся, но такие вещи не сделаешь с кондачка».
Поразительно – эта короткая фраза мгновенно высветила то обстоятельство, что Джоковичу приходится одновременно играть как бы две роли. Он совершенно свободно чувствует себя за пределами Сербии, в западноевропейской и североамериканской культурах, где курение в общественных местах сейчас неприемлемо (и чаще всего запрещено), где во всех хороших ресторанах предлагают блюда, полезные для здоровья, и где патриотизм приветствуется, а национализм, особенно ярко выраженный, вызывает подозрения. Но столь же свободно чувствует он себя и на родине, правда, несколько изменив стиль: здесь он чуть больше походит на ура-патриота, охотно подхватывает сербские песни и даже демонстрирует некоторую склонность к неприкрытому национализму. По крайней мере, так показалось мне. Сам Джокович отрицает это, утверждая, что всегда и везде ведет себя одинаково: «Я всегда стараюсь относиться уважительно и доброжелательно к каждому человеку, из какой бы страны он ни прибыл и где бы я в этот момент ни находился. В том числе и к своим соотечественникам». Возможно, намерения Джоковича и вправду таковы, но меня не покидает ощущение, что на родине он неуловимо меняется.
Этот краткий разговор хоть и не сподвиг меня на замысел книги, но сыграл важную роль, когда в 2012 г. ко мне обратилось издательство John Blake Publishing с предложением написать о Джоковиче. Первым делом я связался с агентом Джоковича, чтобы выяснить, нет ли возможности сделать будущую книгу авторизованной биографией или автобиографией в обработке такого-то журналиста. Мне сообщили, что ответ в том и другом случае отрицательный, так как Джокович собирается сам написать книгу после завершения спортивной карьеры. Оставалось или взяться за авторскую биографию, или не браться за нее вообще. Но поскольку «авторским» способом я уже написал биографию Роджера Федерера и несколько раз вносил в нее поправки, то не горел желанием работать над биографией еще одного теннисиста и сообщил в издательство, что не возьмусь за книгу о Джоковиче.
Сотрудники издательства John Blake Publishing снова обратились ко мне, объяснив, что чрезвычайно заинтересованы в книге о Джоковиче – может быть, я передумаю? Я подумал-подумал и вспомнил только что рассказанную вам историю. А что? Ведь Джокович служит связующим звеном между двумя культурами: сербской и мировой. Кроме того, западный мир так мало понимает жизнь Сербии! И вернулся в издательство с предложением книги, представляющей собой сочетание двух историй – самого Джоковича и его родины. Мое предложение было сразу же принято – так и появилась эта книга.