И дочка Надя писала не часто, потому что тоже была занята — занималась хозяйством, ходила на работу и воспитывала детей.
Матвей Семёныч очень любил свою дочку Надю и всех этих детей — Гришу, Павлика и Анечку, хоть они и родились на Дальнем Востоке и он их никогда не видел. Надиного мужа Володю он тоже никогда не видел. Матвей Семёнычу трудно было ехать на Дальний Восток, потому что он был больной, у него болели спина и ноги.
Иногда он так плохо себя чувствовал, что Катя и Манечка сами гуляли во дворе с его Альфой и даже иногда сами варили ей суп из костей. Ничего сложного — положишь кости в кастрюлю, нальёшь воды, они и варятся себе в кастрюле часок. А потом кастрюлю надо с плиты снять, покрошить в неё хлеба — вот суп и готов! Альфа его очень любила и могла целую миску сразу слопать.
Когда Матвей Семёныч чувствовал себя хорошо, он каждый день открывал ключом почтовый ящик, а потом тяжело поднимался по лестнице.
Когда от Нади приходило письмо, он тут же, у почтового ящика, вынимал его из конверта и говорил:
— Голос, Альфа!
И давал нюхать Альфе письмо. И Альфа нюхала и лаяла на весь подъезд. А когда соседи возмущались, что она лает, говорил:
— Мы получили письмо. Собака радуется. Надо же понимать!
А потом Матвей Семёныч звонил по телефону Валентину Борисовичу, приглашал сыграть партию в шахматы и читал ему вслух письмо.
И Кате с Маней читал.
Эти письма были очень интересные. Надя писала, что недавно получила повышение по работе и теперь работает уже не простым бухгалтером, а главным. Что Володя уезжал в командировку на три дня в соседнюю воинскую часть. Что у Павлика болел живот, Анечка нечаянно проглотила пуговицу, а Гриша засунул карандаш в электросеть и устроил короткое замыкание, так что они все сидели весь вечер в темноте, пока не пришёл монтёр и не починил сеть.
Ещё она писала, что очень хочет приехать в Москву повидать папу, но никак не может, и волнуется, как папа себя чувствует.
— Дети растут, надо же понимать! — гордо говорил Матвей Семёныч. — Скоро они будут такие, как вы, и приедут навестить дедушку.
И Матвей Семёныч писал в ответ письмо на Дальний Восток, а Катя и Маня относили письмо на почту.
Катя и Манечка с нетерпением ждали приезда Гриши, Павлика и Анечки, но те всё не ехали.
Альфа тоже ждала. Она тоже, вместе с Катей и Манечкой, смотрела на стенку, на фотографии Матвей Семёнычевых внуков.
Альфа вообще была умная. Когда Катя с Маней приносили ей косточки и кидали прямо в передней, она всегда уносила их на кухню, клала в свою миску и грызла, как бы говоря:
«Всему своё место. Пусть косточки лежат в моей тарелке. Они такие вкусные! Надо же понимать!»
Однажды Вероника Владимировна дала для Альфы целую большую миску косточек (потому что она сварила холодец), и Маня с Катей взяли миску и понесли к Матвей Семенычу.
Они позвонили раз, другой — Матвей Семёныч не открыл.
Они снова позвонили — не открывает.
Альфа лаяла за дверью, а Матвей Семёныча, наверное, не было. Это было странно, потому что Матвей Семёныч всегда и всюду ходил со своей Альфой.
Катя с Маней побежали обратно и стали звонить Матвей Семёнычу по телефону. Он не подходил.
— Дайте я позвоню, — сказала Вероника Владимировна. Вы, как всегда, перепутали номер!
Она стала звонить сама, но только после четвёртого или пятого гудка Матвей Семёныч подошёл к телефону.
— Аллё, — сказал он.
— Матвей Семёныч, что с вами? — взволнованно спросила Вероника Владимировна. — Почему вы не откликаетесь?
— Большое спасибо. Всё в порядке, Вероника Владимировна, — неохотно и тихо ответил Матвей Семёныч. — Напрасно вы волнуетесь. У вас и своих дел много. Надо же понимать!
— Матвей Семёныч, вы не заболели? У вас голос какой-то странный.
— Нет, что вы, голос как голос... Благодарю вас, Вероника Владимировна. Не беспокойтесь, я вас прошу.
— Матвей Семёныч, милый, можно я к вам заскочу на минутку? Я тут написала незабудки в вазочке, и мне необходимо с вами посоветоваться. У вас ведь такое чувство цвета! Вы лучше всех разбираетесь в моей живописи! И Катя с Манечкой соскучились. Они для Альфы целую миску косточек приготовили! И вообще, Матвей Семёныч, у меня сегодня вышел потрясающий холодец, вы такого в жизни не ели!
— Вы очень внимательны, Вероника Владимировна. Холодец — это вещь прекрасная. Но я вас прошу, приходите без холодца, мне и так будет приятно. И вы уж, ради бога, извините, что я сегодня не совсем в форме. Просто я подсчитал, что уже три года не видел свою дочь, а её детей, то есть своих собственных внуков, не видел вообще ни разу в жизни.