Чукаш Иштван
Ориза-Тризняк (Кот Мирр-Мурр - 2)
Иштван Чукаш
ОРИЗА-ТРИЗНЯК
Кот Мирр-Мурр #2
Перевод А. Старостина
Как кот Мирр-Мурр попал в карман пиджака Эдена Шлука
Солнце лило на землю жаркие лучи, и Эдену Шлуку, немолодому уже старьевщику, казалось, что больше всего этих лучей льется ему на плешь. Он то убыстрял, то замедлял шаг, но солнце каждый раз настигало его, выжидало немного и с удвоенной силой принималось припекать его лысеющий затылок. Вздохнув, Эден Шлук прекратил бесполезную борьбу, поправил заплечный мешок и стал уныло рассматривать пыльные акации, заборы, в которых не хватало по нескольку досок, простыни, висевшие в проемах кухонных дверей, собак, лежавших на дворах и тяжело дышавших; и в какую-то секунду он ясно понял, что приехал в деревню зря. По такой жаре ему вряд ли удастся что-либо купить или продать - и на мгновение перед ним, словно видение, предстали его прохладная, затененная шторами комната и кружка холодного, как лед, пенистого пива!
Ослик, Мирр-Мурр и Крох наблюдали за Эденом Шлуком из-под дощатого забора; тот в нерешительности переминался с ноги на ногу и вытирал затылок огромным клетчатым платком. Первым заговорил ослик. - Заблудился, - сказал он. - Заблудился, наверное. Смотрите, какой он унылый. Мирр-Мурр проурчал что-то невразумительное. Крох просунул нос в щель забора и принюхался. Ветер доносил до него знакомые запахи, откуда-то уже известные ароматы. Покрутив носом, он задумался, а потом сказал: - Это старьевщик. Он уже был здесь два года тому назад, покупал ношеную одежду и продавал мясорубки, лезвия и все такое. Он не заблудился, ему просто жарко. Мирр-Мурр кивнул с таким видом, будто как раз собирался сказать то же самое, а ослик посмотрел на Кроха с нескрываемым уважением. Наконец Эден Шлук двинулся дальше, крикнул несколько раз: "Покупаю старые вещи!" - и вошел в какую-то калитку. Ослику, Мирр-Мурру и Кроху надоело сидеть у забора, и они вернулись к остальной компании. Ать-Два, Бобица и Янчи Паприка сидели в тени пустого крольчатника и смотрели на уток, которые вперевалку прогуливались под шелковицей. - Во что бы нам поиграть? - крикнул Янчи Паприка, увидев приближавшихся друзей. Бобица повторила тонким голоском: - Во что бы поиграть? Мирр-Мурр небрежно бросил: - В старьевщиков! - Как это? - спросил Янчи Паприка. - А вот как: надо кричать: "Покупаю старые вещи", а еще надо потеть и вытирать затылок большим платком. - А еще что? - спросил Янчи Паприка. Мирр-Мурр почесал в затылке: - Дальше не знаю. Оловянный солдатик поднялся со своего места. - Продумай эту игру до конца! А пока давайте играть в прятки, это все умеют! И он начал считать: Раз, два-с, тарантас, два гуся залезли в таз, мимо них солдат бежал, а в саду моряк лежал, а мочалка грязная под корыто спряталась! Считалка кончилась на Янчи Паприке. Отвернувшись к стенке крольчатника, он стал скороговоркой считать: - Десять, двадцать, тридцать... восемьдесят, девяносто... Все остальные побежали прятаться. Припадая к земле, Мирр-Мурр добежал до самой кухни. Куда бы спрятаться? Говоря по правде, все сколько-нибудь стоящие места были давно всем известны. Они уже столько раз играли в прятки! Но вдруг глаза Мирр-Мурра радостно заблестели. Ага! Здесь-то Янчи его не найдет! На гвозде висел пиджак. В одно мгновение Мирр-Мурр взобрался по дверному косяку и спрятался в карман. - ...сто девяносто, двести! - Янчи Паприка кончил считать. - Кто не спрятался, я не виноват. Иду искать! Тихий голос Янчи Паприки доносился до Мирр-Мурра издалека. Он хихикнул. "Ищите, ищите!" - подумал кот, устраиваясь поудобнее. Солнце пригревало пиджак, и в кармане становилось все теплее. Незаметно Мирр-Мурр уснул. В калитку вошел Эден Шлук, немолодой уже старьевщик. Он громко произнес: "Здравствуйте!" - и стал рассматривать пиджак. - Что вам угодно? - крикнула с кухни мама Яношки. - Покупаю старые вещи! - коротко ответил Эден Шлук, не сводя глаз с пиджака. - У нас ничего нет, - вышла к нему мама Яношки. Эден Шлук хитро прищурил глаза и сладко улыбнулся - по его лицу разбежались во все стороны морщинки. Он не так прост, чтобы сразу уйти! Пиджак ему приглянулся. Он, правда, запылился, но вычистим его, выгладим - будет как новый! Немного сощурившись, Эден Шлук медленно, хитро - подобно тому, как лиса обхаживает облюбованную на ужин дичь, - не говоря ни слова о пиджаке, стал выкладывать из потертого заплечного мешка свои сокровища. - Ножницы, совершенно новые, - сказал он и торопливо продолжил: Сбивалка, кондитерский нож - настоящая шведская сталь, нержавеющий дуршлаг, никелированные щипцы для орехов, латунный нож для теста. Смотрите, смотрите, пожалуйста, у дядюшки Шлука плохого товара не водится! Что и говорить, старьевщик знал толк в том, как завораживать и ошеломлять покупателей. Мама Яношки нерешительно рассматривала поблескивающие сокровища, рядком разложенные перед ней. Эден Шлук наблюдал за ней - хитрый взгляд и морщинистое лицо придавали ему сходство со старым волшебником. - Вот это, наверное... - потянулась мама Яношки к латунному ножу для теста. - А то мой сломался. Да и остальные, по правде говоря... - Я отдам вам всё, - хитро сказал Эден Шлук, - и не возьму с вас ни гроша! Мама Яношки недоуменно смотрела на него. - Гм, гм, - буркнул Эден Шлук. - Запылился, конечно, да и потерся немало, но раз другого нет, этот тоже сойдет. Отдаю вам всё за этот старый пиджак! И, сказав так, он снял пиджак с вешалки и засунул его в свой огромный заплечный мешок. - Что ж, ладно, - вздохнула мама Яношки. - Его носил мой бедный муж. Эден Шлук попрощался, ногой закрыл за собой калитку и весело зашагал под пыльными акациями в сторону железнодорожной станции. "Вот день и не потерян! - думал он. - Эден Шлук еще не разучился делать дела! Эден Шлук еще не так стар!" Он купил билет и, поскольку было жарко, да и удачную покупку надо было отметить, зашел в ресторан, сел за один из столиков, покрытых красной скатертью, и заказал кружку холодного, как лед, пенистого пива. Ожидая официанта, он повесил пиджак на спинку стула и потом, неспешно попивая пиво, рассматривал его. Поезд опаздывал, было жарко, и пиджак все больше нравился ему - короче говоря, Эден Шлук, немолодой уже старьевщик, вливал в себя кружку за кружкой. Когда поезд подошел, Эден Шлук уже не совсем уверенно стоял на ногах; официант подал ему пиджак, и он надел его прямо поверх заплечного мешка. Пиджак был широкий, и мешок торчал под ним наподобие горба. В купе никого не было, старьевщик сел к окну и задремал. Проснулся он от голоса проводника - тот спрашивал его билет. - Да-да, сейчас, - пробормотал Эден Шлук, сунул руку в карман пиджака и протянул проводнику сонно мигающего Мирр-Мурра. - Прелестный котик, - сказал длинноусый проводник и погладил по голове перепуганного Мирр-Мурра. - Какая у него приветливая мордочка. На лице Эдена Шлука, который все еще держал Мирр-Мурра, появилось выражение бессильного отчаяния - словно он видел дурной сон и не мог проснуться. Другой рукой он залез в карман брюк и протянул проводнику билет. Проводник прокомпостировал его, отдал честь и ушел. Мирр-Мурр подергивался в руке Эдена Шлука. Старьевщик повернул кота к себе, и они посмотрели друг на друга - с любопытством, задумчиво, как старые знакомые, не видевшиеся много-много времени. - Гм, гм, - произнес наконец Эден Шлук. Мирр-Мурр не сказал ничего, но постарался придать своей мордочке приветливое выражение. - Впрочем, ладно, - сказал Эден Шлук, кончив мычать. - Все равно я живу один. А тебе много места не надо. Верно? - И, взглянув на Мирр-Мурра усталым взглядом, он опустил его на откидной столик у окна. Прижавшись носом к стеклу, Мирр-Мурр смотрел на проносившиеся мимо телеграфные столбы, на диких голубей, сидевших на подрагивающих проводах, на медленно проплывавшие за окном пейзажи. Он уже оправился от испуга, да и Эден Шлук вел себя дружелюбно. Громкий стук сердца говорил коту, что его ждут новые волнующие приключения. Он обернулся к старьевщику, но тот уже спал, уронив голову набок.
Первое письмо Мирр-Мурра друзьям
Ослик и его друзья обыскали весь двор и весь дом, заглянули во все углы и щели, под каждый лопух, но не нашли Мирр-Мурра. В отчаянии они проискали его до вечера - уже и солнце зашло, но кота нигде не было. Печально тянулись дни; друзья безмолвно сидели в тени пустого крольчатника, не глядя друг на друга, не играя и лишь глубоко вздыхая. Но однажды к ним подошла мама Яношки, в руках у нее был большой конверт. Она с улыбкой посмотрела на маленькую компанию, сидевшую в тени. После того как Яношка уехал на каникулы на Балатон, они снова остались одни. На них никто почти не обращал внимания - мама Яношки, например, даже не заметила, что Мирр-Мурр исчез. Но сегодня днем почтальон принес письмо. На конверте большими корявыми буквами было написано:
ОСЛИКУ, ЯНЧИ ПАПРИКЕ, БОБИЦЕ, АТЬ-ДВА И КРОХУ!
Адрес получился довольно длинным и не уместился на одной стороне - часть его попала на заднюю сторону конверта. Мама Яношки протянула письмо ослику и вернулась на кухню. Ослик долго рассматривал и вертел большой конверт, даже понюхал его, а потом, тихо вздохнув, передал его Янчи Паприке. - По-моему, ты скорее меня прочтешь, - сказал он. Янчи Паприка кашлянул, положил конверт на землю, внимательно осмотрел его и сказал: - Это, должно быть, иностранные буквы. Какие-то египетские каракули. Этого алфавита я не знаю. И передал конверт Бобице. Бобица даже не взглянула на него. - Я умею читать только ноты, - сказала она и отдала конверт оловянному солдатику. - Тысяча шрапнелей! - пробормотал Ать-Два. - Главное - решительность! - И он вскрыл конверт, вынул из него письмо, кашлянул - кхе-кхе, - поднес письмо к самому носу и начал читать: - Дорогие ребята и Бобица! - Это мы! - воскликнул Янчи Паприка. - И я! - радостно сказала Бобица. - Читай дальше! - Прежде всего я хочу сообщить вам, что горшок, с маками разбил не я. Хотя подумали на меня. В первый же день. Замечательная встреча! Потом выяснилось, что окно захлопнулось от сквозняка. Поэтому горшок и упал. Так я получил возможность сойти со шкафа, нашел бумагу, перо и чернила, и вот теперь сижу здесь за столом и пишу вам письмо. Пишется медленно: между делом я должен следить за дверью, так как тетя Вица, женщина, которая приходит убирать квартиру и которая отнесла разбитый горшок на мой счет, каждую минуту может вернуться. И тогда мне придется опять забираться на шкаф, потому что она (тетя Вица) в глубине души все еще не верит мне. Тетя Вица несколько угрюма и недружелюбна. Она убирает квартиру Эдена Шлука, который привез меня сюда в кармане пиджака. Это выяснилось уже в поезде. Он протянул проводнику вместо билета меня. Они оба очень удивились. А тем более я! Но потом он нашел билет, так что все уладилось. Мы очень подружились, и, когда мы приехали, Эден Шлук вынул меня из кармана и сказал тете Вице: - Вот, привез милого котика - это меня! - теперь он будет жить здесь, заботьтесь о нем! Давайте ему молока и все такое. - Холеру ему, а не молока! - сказала тетя Вица и сделала ногой странное движение, словно собираясь танцевать. У нее дурные манеры, и она недружелюбна. По одним этим словам видно! Но в ответ Эден Шлук ударил кулаком по столу и закричал: - Командовать здесь буду я! Квартира моя, и за уборку я вам плачу! Тетя Вица ушла, хлопнув дверью. Но в конце концов я все-таки получил молоко. Легко понять, что мне пришлось немного поволноваться. Тем не менее, вскоре я освоился. Спрыгивая с окна, я, должно быть, немного задел горшок с маками. Но немножко, совсем чуть-чуть! И притом нечаянно. Но она сразу подумала на меня. Хорошо еще, что окно захлопнулось и Эден Шлук сказал: - В этой норе постоянный сквозняк! У вас как мания какая-то проветривать! Тетя Вица, ничего не отвечая, сметала в кучу черепки и искала взглядом меня... Но найти не могла, потому что я был на шкафу. А теперь я расскажу вам, как я здесь живу.