С этими словами Нээль вытащила ладонь и буднично, как умывающаяся кошка, слизнула с нее преэякулят. Затем она взяла отложенную было книгу, подобрала под себя ноги в полосатых чулках и, как ни в чем не бывало, вернулась к чтению.
Сконфуженный Берт оказался предоставлен самому себе. Кусая губы, он стыдливо ретировался в туалет, где закончил начатое Нээль.
Той ночью подросток мучительно силился подобрать определение, которое бы более-менее описало его связь с этой странной женщиной. Это точно не нормальные отношения двух партнеров. Кто она ему? Любовница? Учительница? Служанка? Это кто еще кому тут служит... Берт прекрасно понимал, что то, что происходит, происходить не должно. Он спрашивал себя, как он очутился в паутине этой пленительной эльфийки и почему ему, несмотря ни на что, там так хорошо. Женщина, способная дать такое наслаждение, какое больше никто не способен, стала его, Берта, наркотиком — сознавать это было и жутко, и как-то захватывающе одновременно.
«Ну и как это все называется?..» — отчаянно думал он.
И какие мурашки пробежали по его спине, когда с койки напротив донеслось:
— В нашем языке есть такое слово.
2
У тетя Нээль не было чемоданов, только небольшой узелок, в который, как убедился Берт, может влезть неожиданно много всего. Мальчик завидовал ей: ему-то приходилось нести два объемистый чемодана, набитых под завязку.
На перроне их, как оказалось, встречали. Высокая, выше Нээль, и, кажется, моложе ее, эльфийка махала им рукой, широко улыбаясь. Одета она была нарочито «по-городскому», тут тебе и высокий воротник, и длинная пышная юбка, но девушка, видимо, не знала, что цилиндр носят только мужчины, а заводские очки с затемненными стеклами — только мужчины-сварщики. Берт было улыбнулся ее внешнему виду, но когда они подошли, стушевался и принял серьезное выражение лица.
Эльфийки обнялись — юнец первый раз видел по-настоящему теплые эмоции со стороны тети Нээль. Затем незнакомка подняла очки на шляпу и нагнулась к парню. У нее были большие, широко расставленные серые глаза, по-эльфийски маленький чуть курносый нос, выдающиеся скулы и острый подбородок. Внешность более чем приятная, отметил Берт, застенчиво отвечая улыбкой на улыбку.
— Меня зовут Мегеналь. То есть, это, конечно, адаптированное на ваш язык имя, как и Нээль, но, да, можешь так меня и звать, — мило тараторила девушка.
Ее голос оказался высоким и задорным, а дыхание, казалось, пахло травами.
— Это Берт, сын моего барона, я писала о нем. Ты им займешься. — сказала старшая служанка.
Тонкие губы Мегеналь растянулись еще шире, а брови скрылись под шляпой. Она внезапно обняла мальчика, который даже не догадался поставить свою поклажу на землю. В грудь ему уперся внушительный бюст, больше, чем у Нээль. Мальчик подумал, не понесло ли, по выражению той, от него похотью. А вдруг они обе могут это ощущать? И что значит, что Мегеналь им займется? И куда подевался акцент Нээль? Сердце Берта заколотилось.
Девушка отпустила его, и они с подругой рассмеялись. Никогда в жизни юнец не слышал смех тети Нээль, и впервые ее строгий и властный образ разбавлялся чем-то новым.
3
По дороге в деревню эльфийки активно переговаривались на своем языке. Тащить чемоданы по грунтовой дороге было нелегко, и юнец взмок. Обутая в туфли на высоком толстом каблуке Мегеналь то и дело спотыкалась — такая обувь предназначена для городской брусчатки, а не для пыльной земли. Нээль поддерживала ее под локоть, качала головой и говорила что-то с укоризненной интонацией. Обе периодически посмеивались. Вдруг до Берта дошло, что разговор теперь ведется на его родном языке.
— Почему все-таки я? — спросила Мегеналь. Акцент у нее был довольно заметный.
— Потому что ты провалила испытание.
— Да ла-а-адно! Я просто случайно задела его, ты же знаешь. В правилах же не записано...
— Но не все, что важно, записано. По сути это был провал. Кстати. Берт, кажется, пора знакомить тебя с местными обычаями. В конце концов, для этого ты и здесь. Устроим привал.
Услышав свое имя, мальчик вздрогнул, но испытал огромное облегчение, опустив, наконец, чемоданы. Женщины, не заботясь о чистоте одежды, сели прямо на землю, юноша же разместился на саквояже.
Спутники подкрепились сандвичами из узелка Нээль, и воцарилась тишина. Рассказ о местных обычаях все не начинался, зато отдыхавший Берт теперь мог как следует насладиться утренним пасторальным пейзажем. Вокруг раскинулись зеленые поля, а дорога уходила в высокий лиственный лес с пышными кронами.