и с этой стороны не могло быть никакого соблазна.
Но где карабин? Ведра тоже нет.
Тропка протоптана от палатки к истоку ручья. Пошли
к ручью.
Недалеко от палатки на траве лежал ватник. Один рукав
вывернут наполовину, видно снят и брошен в поспешности
на ходу. Еще ниже около тропки, накатившись на куст
кедрового стланика, стояла форменная фуражка, поблес-
кивая серебристой кокардой. В то время мы носили формы,
похожие на летные, а на фуражках были серебряные кры-
лышки — аэрогеодезия. Еще ниже по склону (и опять же
на тропе) валялся уже заржавевший карабин. Полна ма-
газинная коробка патронов, и в стволе патрон, и курок на
боевом взводе. Ствол хорошо вычищен и смазан маслом.
Стрелял ли из него вообще гелиотропист? Во всяком случае
из него не стреляли в тот день, когда карабин был брошен.
Около того места, где человек брал воду, валялись набоку
ведро, полотенце и превратившееся в слизь мыло в мыль-
нице.
Вещи свидетельствовали, что на человека никто не напа-
дал, что он не оборонялся и все же панически бежал прочь
от ручья по направлению к палатке. Сначала он оставил
ведро и умывальные принадлежности, затем бросил ненуж-
ный карабин, на бегу у него свалилась фуражка и покати-
лась под гору, и, наконец, видимо уже вспотев, он сбросил
ватник. Однако в палатку он не прибежал. Человек чего-то
боялся, иначе он не стал бы брать с собой карабин, идя по
воду. Пришедшие к гелиотрописту были людьми опытными.
Топографы не один летний период топтали таежные дебри,
следопыт-охотник, врач, за несколько лет работы на та-
ежном прииске ставший и хирургом, и терапевтом, и врачом
судебной экспертизы. Они самым тщательным образом ис-
следовали окрестности и не обнаружили ни одного следа
зверя или постороннего человека. По крайней мере на два
километра в радиусе от палатки наверняка никто не подхо-
дил сюда уже больше месяца. Геодезический пункт тоже был
в полном порядке.
20
Гелиотрописта обнаружили на противоположном от па-
латки склоне гольца. Он лежал ничком на крупноглыбовой
осыпи гранитов ногами вверх по склону. Обеими руками он
закрывал затылок, будто хотел затолкать голову в рас-
селину между огромными камнями. Ни тело, ни одежда не
были порваны, не было и царапин, если не считать неболь-
шой ссадины на лбу, лежащем на камне.
Вскрывший тело врач констатировал разрыв сердца.
Очевидно, сердце не выдержало быстрого почти двухкило-
метрового бега в гору, а возможно и сильного испуга.
Дневник гелиотропист не вел. Письма к матери, жившей
в Новосибирске, были грустные. От них веяло разочарован-
ностью мрачного человека. Он не писал, что его угнетало.
Убитая горем мать рассказала, что он был хилым, болез-
ненным и очень впечатлительным мальчиком. Неудачно,
без взаимности любил девушку.
В экспедиции у него не было ни друзей, ни близких то-
варищей. Никто не помнил, чтобы он с кем-либо говорил
больше одной-двух фраз. Никому в голову не приходило
поговорить с человеком подробнее, узнать, кого отсылают
в длительное одиночество глухой тайги и гольцов, проверить
его психическое состояние.
Однако это не было самоубийством, человек хотел жить,
но его томил какой-то навязчивый страх. Скорее всего это
была «пума».
Самый страшный зверь
Волков в тайге мало, в степях и тундре они чаще встре-
чаются. Кроме того, появись они где-нибудь и попробуй на-
бедокурить — сейчас же целая армия охотников выйдет на
их истребление. Нет, волк не очень опасен для экспедицион-
ных исследователей тайги. В конце концов против него даже
дубинка — оружие.
Рысь слишком осторожный зверь, чтобы попадаться на
глаза и тем более нападать на человека. Если ей не насту-
пишь на хвост, ни за что первая не нападет. А ввиду того
что рысий хвост слишком короток, то наступить на него
почти невозможно.
Общепризнанный хозяин тайги медведь — противник
серьезный. На него с дубинкой не пойдешь — бесполезно:
все равно задерет. Однако первым нападает, только когда
встретишься с ним нос к носу и бежать ему некуда. Бывает,
медведица нападает, когда ей приходится оборонять свое
глупое, необученное потомство — почти всякая мать готова
пожертвовать собой для детей. Но и это случается нечасто,
обычно медведица находит способ отвести медвежат от
опасности.
Несколько лет назад шли мы впятером по красивой
долине Верхоянского хребта. По сторонам вздымались ко-
ричневато-серые остроконечные вершины гольцов в камен-
22
ных шапках. Кое-где на коричневом поле гольцов блестели
снежники. Снег залежался в глубоких тенистых промоинах
до августа. Снизу гольцы опушены сплошной зеленью кустов
кедрового стланика. Ниже этой похожей на зеленый кара-
куль опушки и до самой речки горы покрывало лиственнич-
ное редколесье с ольховниковыми, ивовыми и березовыми
кустарниками. На речных террасах среди лиственничника
то и дело попадались злаково-разнотравные лужайки с яркой
изумрудной зеленью и массой цветов. Лес и пойму раздви-
гала белая кипень наледи — глазам больно от ее блеска.
А речка разбегалась мелкими ручейками по широкой га-
лечниковой пойме, как будто раздавленная мощным льдом
среди зелени растений, и только далеко ниже по течению
все ручейки собирались опять в одно русло. Шаталось
русло от берега к берегу, гремело камешками и укладывало
из них косы то с одной, то с другой стороны. На крутые
берега вода набрасывалась с злобным шумом, подмывала
и рыла котлы под скалами.
Идти по косам как по асфальту: ни болотные кочки под
ногами не путаются, ни кусты за рюкзак не цепляются и до-
рога не в гору — почти ровная. Так вот с косы на косу
и шли мы для сокращения времени. Ночь приближалась,
а до лагеря дойти нужно было обязательно. Там, где речка
мелкая, мы по камням на перекате переходили на противо-
положную сторону, чтобы не лезть на скалы или в прирус-
ловую чащобу, и ускоренным маршем шагали по противо-
положной косе.
Вдруг шагах в пятидесяти увидел я, что с нашей стороны
на противоположную наметом скачет медведь. Бурый, огром-
ных размеров. Я сделал шаг в сторону, чтобы и другим вид-
но было (они шли за мной гуськом).
Вот, говорю, и медведь. Мне-то приходилось с ними
встречаться, а спутникам моим — нет.
Остановились мы и приготовились смотреть, как медведь
удирать будет от нас. Не тут-то было. Он речку перепрыгнул,
встал на задние лапы, а передние так жалостно свесил
и стоит на нас смотрит, уходите, мол, пока я добрый. Мне
никогда не приходилось слышать, чтобы медведь не спешил
убежать от пяти человек. Думаю: неужели любопытство
сильнее страха? На пять человек не больно-то нападешь!
Уверен, этот косолапый не знает, что в нашем ружье патро-
ны только дробью пятым номером заряжены — и ни одного
жакана. Знал бы это, разбросал бы он нас как хотел.
Я громко приказал:
23
— Чего встал? Давай проходи!
Послушался он, опустился на все четыре и еще прыж-
ка три сделал. Как только его скрыли кусты, он опять под-
нялся на дыбы и стал внимательно смотреть на нас — чуть
не плачет.
Что, думаю, за ерунда? Быть не может! Опять закричал
на него еще громче, и тут все мы увидели, как кусты заше-
велились и малыш-медвежонок к матери катится.
А думаю, вот в чем дело: не медведь ты, а медведица,
того давно бы след простыл.