К. С. Эллис
Парри Хоттер и изнанка магии
Для Холли – когда-нибудь мы станем писать романы вместе!
С благодарностью Марку Тауэллу за ценный вклад в развитие сюжета в ходе долгих бесед, вдохновленных спиртными напитками, а также Яну Портеру – за продуманную критику
Глава 1
Парри пришлось долго ждать под дверью кабинета директора. Директор все никак не мог связаться с его родителями. Они укатили в Стокгольм, получать Нобелевку за вклад в развитие семьи. Пришлось вместо родителей позвонить в инспекцию по делам несовершеннолетних. Там пообещали уведомить дежурного инспектора и прислать кого-нибудь за Парри сразу, как получится. Однако любезно предупредили:
– Вы прямо сейчас особо-то не ждите!
А вот полиция была тут как тут. Впрочем, им не впервой.
Парри сидел напротив тетеньки-полицейского.
Как он ни старался, воображение разыгрываться не желало. Не то чтобы она была непривлекательна. Суровая, да, но вполне себе ничего. Тетенька-полицейский была в форме, и эти черные брюки в обтяжку вполне смахивали на чулки. Волосы зачесаны назад и собраны в тугой хвост – идеальная прическа для классических подростковых фантазий, в которых женщина-начальница внезапно распускает волосы и превращается в опытную и сладострастную обольстительницу. Да еще и наручники на поясе! Прямо-таки мечта юного мазохиста! Но, как Парри ни подстегивал свое воображение, ничего не выходило, хоть плачь.
И мысль о том, что его собираются исключить из школы, дела не упрощала. Так же, как и грозящее ему обвинение в попытке нападения. Возможно, даже изнасилования!
А ведь ему всего пятнадцать! Его могут снова отправить в детдом!
Хуже того – его могут вернуть к приемным родителям! А уж о чем, о чем, а об этом они будут трындеть до скончания веков!
Что же делать-то, а? Парри питал слабую надежду, что все учреждения для малолетних преступников окажутся переполнены и его туда не возьмут.
Наконец дверь кабинета директора отворилась, и оттуда вышел констебль Роджерс. Он провел Майка, последнего из свидетелей, которых неофициально опрашивали у директора, через приемную, где сидел Парри, и выпроводил его в коридор.
Проходя мимо Парри, Майк скорчил рожу и показал фигу.
– Отвали! – беззвучно прошипел Парри. Майк расплылся в ухмылке и показал большой палец.
Роджерс кивнул констеблю Чепмен. Она встала, и оба полицейских взглянули на Парри.
– Ну что, малый, пошли, что ли? – сказал констебль Роджерс.
И Парри, подталкиваемый не по-женски сильной рукой констебля Чепмен, вошел в кабинет следом за Роджерсом.
Как ни странно, доктор Уэнделл, директор школы, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке. За те восемь лет, что он руководил муниципальной средней школой Эбсфлита, его короткие черные волосы поседели, а длинное смуглое лицо посерело, но обычно он ничему не удивлялся. Теперь же, если Парри не ошибался, директор был изрядно выбит из колеи.
Ну, и мисс Николе, конечно, сидела тут же. Она была закутана в плащ и цеплялась за свою кружку со сладким чаем, как утопающий за соломинку. Училка выглядела одновременно угнетенной и встревоженной, этакая невинная жертва. Ее обнимала за плечи мисс Паттерсон, преподаватель физкультуры и по совместительству глава профсоюзной организации. Это до некоторой степени объясняло, отчего преподаватель естественных наук, мистер Бредли, сердито бродил по коридору взад-вперед и дулся, как капризный ребенок. Придется ему сегодня уйти из школы раньше обычного и несолоно хлебавши вернуться к жене!
Констебль Роджерс снова уселся на стул, где он, очевидно, просидел все это время. На просторном директорском столе, рядом с которым стоял стул, лежал его блокнот, а опустевшая фарфоровая чашка и крошки печенья на блюдце и на столе свидетельствовали, что полицейскому было оказано традиционное школьное гостеприимство.
Констебль Чепмен поставила Парри напротив стола, пред грозными очами доктора Уэнделла и констебля Роджерса. К пострадавшей Парри поставили спиной, и констебль Чепмен загородила его собой от мисс Николе – уж наверно, не случайно!
– Парри, – начал доктор Уэнделл, – пусть тебя не смущает присутствие полицейских. Констебли Чепмен и Роджерс прибыли сюда по вызову и остались по моему приглашению просто затем, чтобы узнать, из-за чего их вызвали. Это не полицейское расследование. Пока что.
За спиной у Парри насмешливо фыркнули.
– Так вот, сынок, расскажи мне своими словами, что произошло сегодня в классе, когда тебя вместе с другими ребятами оставили после уроков?
– Не знаю, – ответствовал Парри, разглядывая носки своих башмаков.
– Давай, парень, выкладывай, не стесняйся. Сандра… то есть мисс Николе, – поправился директор, – нам уже рассказала все как было, твои товарищи – тоже, теперь – твоя очередь.
– Не знаю, – повторил Парри.
– Ты не знаешь, что произошло, или не знаешь, как рассказать?
– Не знаю.
– Чего ты не знаешь, Парри?
– Не знаю.
– Ты не знаешь – что именно?
– Ну, то, что вы только что сказали. Директор сделал глубокий вздох и сосчитал про себя до десяти. Парри буквально слышал, как он считает. Констебль Роджерс сломал грифель цангового карандаша и теперь сердито вставлял новый.
Директор решил попробовать еще раз.
– Так что же произошло между тобой и мисс Николе?
Парри поразмыслил. Он чувствовал, что простым «не знаю» тут не отделаешься, и потому решил выложить часть правды:
– Я ее не трогал!
– Но ты видел, что произошло?
– Ну, типа того.
– А ты сам причастен к тому, что произошло?
– Это с мисс?
– Да, с мисс Николс. Что ты сделал?
– Это после уроков?
– Да, сегодня, в классе, после уроков, ты, с мисс Николс.
– Это вот только что?
– Да.
– С мисс Николс?
– Да.
– Не знаю, сэр. Я ее не трогал, сэр.
Директор вздохнул и снова сосчитал до десяти. В верхнем ящике его стола уже пару дней лежало приглашение из Лондонского университета на должность профессора. И сегодняшнее происшествие окончательно убедило его предпочесть работе на местах преподавание теории педагогики.
Констебль Роджерс задумчиво рисовал каракули в своем блокноте. Ему было сорок восемь, но сам констебль чувствовал себя так, словно ему перевалило за семьдесят. И ему отчаянно хотелось, чтобы жизнь была как можно проще.
Один человек выдвигает обвинение.
Другой, обвиняемый, отпирается. Заслушиваются показания сторон и свидетелей.
Обычно верят тому варианту, который звучит наиболее правдоподобно. И, соответственно, выносится предупреждение, либо же составляется протокол и заводится дело…
Но сегодня все было не так.
Сегодня учительница обвинила ученика в том, что он напал на нее, но из показаний учительницы следовало, что мальчишка даже не вставал из-за парты. Что касается показаний самого обвиняемого, то покамест самым содержательным из его оправданий было: «Я ее не трогал». А уж свидетели…
Констебль полистал свои записи.
Два пацана ничего не видели, ничего не слышали. Ну уж это как всегда.
Одна девочка утверждает, будто все видела, и клянется и божится, что нападение имело место, однако и она утверждает, что насильник и жертва находились на расстоянии пушечного выстрела друг от друга.
А закадычный дружок обвиняемого клянется и божится, что у этой училки, кавычки открываются: «не все дома», кавычки закрываются, и что она вдруг, ни с того ни с сего, принялась метаться по комнате, точно одержимая. Парень посоветовал позвонить в Ватикан, чтобы прислали экзорцистов.
А еще говорят, что телевизор не вреден для мозгов!
Про себя констебль Роджерс предполагал, что у мисс Николе, возможно, просто сильный стресс.
Он такого навидался на службе. Когда нормальным людям приходится с утра до вечера иметь дело с подонками, тут, ясное дело, у любого крыша съедет. И тогда случается, что полисмен заходит в камеру и ни с того ни с сего избивает какого-нибудь забулдыгу. А эта вот учительница содрала с себя одежду на глазах у всего класса. Верный знак, что человеку давным-давно пора в отпуск.