Как ты знаешь, Герман, я считаю Крамера нахальным молодым хамом-, который просто по счастливому случаю оказался в нужном месте и в нужное время. Видеть его на престижном месте, осыпаемого почестями со стороны разных инженерных обществ... меня бы от этого стошнило. К счастью, я ухожу. Ты хороший мужик, Герман. Наилучших тебе пожеланий.
Рошек взял авторучку. На листе специальной почтовой бумаги фирмы написал: "Я, Теодор Рошек, президент фирмы «Рошек, Болен и Бенедитц», будучи в здравом уме в такой невероятной степени, что многие, кажется, и не поверили бы, объявляю сей документ своей последней волей и завещанием, написанным моей собственной рукой, и настоящим отменяю все прочие завещания и дополнительные распоряжения к ним, сделанные мною ранее. Я приказываю, чтобы все мои достоверные долги были уплачены и все прочие обязательства такого рода также были выполнены. Чтобы мое тело было кремировано и похоронено без участия духовенства. Я приказываю, чтобы все мое имущество было передано моей законной супруге Стелле, которая заслужила лучшего отношения, чем то, которое она видела от меня в течение последних нескольких лет.
Я не желаю, чтобы хоть какая-либо часть моего имущества отошла Элеоноре Джеймс из Сан-Франциско, что в моем предыдущем завещании предусматривалось столь щедро и столь глупо. Позвольте мне сформулировать это иначе, чтобы быть уверенным, что в этом не будет никакого недопонимания: я хочу, чтобы моя жена получила все, и я хочу, чтобы мисс Джеймс не получила ничего. Если мисс Джеймс получит из моих денег хотя бы десять центов, я восстану из могилы и сделаю тех, кто допустит это, такими несчастными, что они сами захотят умереть вместо меня.
Своей жене я хотел бы сказать, что сожалею.
Что касается моих посмертных даров различным лицам и учреждениям, то моя жена, если сочтет нужным, может последовать указаниям, сделанным мной в том последнем завещании, которое мы готовили с ней вместе".
Рошек подписался и поставил дату на листе, добавив еще и строчку для своей секретарши, чтобы она подписалась как свидетельница. Затем продиктовал звуковое письмо своему адвокату:
– Дорогой Жюль, к этому письму будет приложено написанное от руки завещание. Я доверяю тебе проследить, чтобы его пункты были наверняка и тщательно выполнены и чтобы мое предыдущее завещание, составленное вопреки твоему совету, было выброшено за ненадобностью. Не знаю, выжила Элеонора в этом наводнении или нет. Если выжила, она может оспорить то, что я выбросил ее имя из завещания, заявив, будто я умственно неполноценен, о чем и свидетельствует мое самоубийство. Заверяю тебя, я осознаю совершенно точно, что делаю, и не съехал с катушек ни по каким разумным определениям. Напротив, мой уход из жизни сейчас доказывает мое здравомыслие. Это сэкономит всем, в особенности мне самому, массу огорчений и боли, а также, как я подозреваю, добавит кое-что к общей сумме человеческого счастья. Мое тело доставляет мне все больше и больше огорчений, и в любом случае оно не просуществовало бы долее четырех-пяти лет, если учесть его разрушения. Я не собираюсь проводить свои преклонные годы в залах суда, свидетельствуя по поводу бесконечных исков об ущербе, которые уже сейчас стряпаются в конторах вроде твоей собственной.
Если вдруг тебя вызовут, чтобы доказать мое нормальное состояние на этот день, можешь предоставить в качестве свидетельства данное завещание. Обрати внимание на сильный, ровный почерк. Совсем не похоже на почерк какого-то психа, ведь так? Или проиграй магнитофонные ленты, которые я только что записал. Эксперты не обнаружат в моем голосе ничего, что говорило бы о скованности или о напряженности. Это мой нормальный голос, которым я обычно говорю. И вовсе не голос человека, доведенного до отчаяния или потерявшего рассудок. От этого далеко. Зная, что конец близок, я почти счастлив.
Было очень приятно знать тебя, Жюль. Если тебе захочется помянуть меня, оскорби кого-нибудь, кто этого заслуживает.
Рошек снова включил телевизор и переключал каналы, пока не напал на комментатора, выглядевшего нормальным человеком. Слушая «последние сведения о ситуации в районе катастрофы», одно из полотенец он расстелил на своем письменном столе, а другое несколько раз свернул. Потом из ящика стола достал пистолет, проверил, заряжен ли он и поднят ли предохранитель. Там было только пять пуль. Вполне достаточно.
– В течение следующего часа, – вещал комментатор, – вы услышите эксклюзивное, интервью с Филиппом Крамером, тем героическим инженером, которому сейчас приписывают честь спасения населения Саттертона, а также истории оперного певца и двух танцоров из балета, которые были рядом с катастрофой; но спаслись, чтобы рассказать о ней, а также предстоит повторный показ некоторых фрагментов самого невероятного по продолжительности фильма из когда-либо снятых. А сейчас включаем прямую трансляцию из Калифорнийского технологического университета, где наша Линда Фонг находится в кабинете профессора инженерного дела Кларка Кирхнера. Линда?
Рошек расположил все предметы на столе так, чтобы их края были параллельными. Фотографию Элеоноры отправил в корзину для мусора, а фотографию Стеллы перевернул лицом вниз.
Усатый мужчина на телеэкране продолжал говорить о проекте плотины в ущелье Сьерра:
– Я утверждал тогда и утверждаю сейчас, что эта плотина должна была противостоять землетрясению силой шесть с половиной баллов при расстоянии в шесть километров даже лучше, чем в восемь. Уклон фасада, обращенного к верхнему бьефу, с учетом использованных материалов был как минимум на десять процентов круче, чем нужно. Это была самая высокая насыпная плотина в мире, не забывайте, и она не предназначалась для проверки так называемых прогрессивных проектных теорий, которые...
Пуля вошла в самый центр экрана, взорвавшегося с резким хлопком вакуума и ливнем серебристых стеклянных игл. Следующая пуля разнесла вдребезги стекло, покрывавшее художественное изображение плотины.
Рошек услышал вопль Маргарет. Солидная женщина, проработала его секретаршей двадцать лет. Никогда раньше не слышал ее воплей. Он с уважением посмотрел на оружие в своей руке. Замечательное это изобретение, пистолет. Дает мужчине божественную способность метать стрелы молний, словно Тору, и этот звук был звуком грома.
На правой стороне кабинета висел заключенный в рамку поперечный разрез подземной электростанции. Третья пуля разнесла его стекло на тысячу осколков. За дверью кричали мужчины, пытались ее взломать. Рошек представил себе, как Маргарет, отыскав свой ключ, бежит, чтобы отпереть дверь. Не важно. Им не добраться до него вовремя. Стеклянный выставочный ящик, приютивший масштабную модель плотины, разлетелся с доставившим удовлетворение звоном.
Осталась одна пуля. Рошек взял плотное полотенце, прижал его к левой стороне головы, наклонился вперед и поместил ствол у своего правого виска так, чтобы пуля ударила под прямым углом. Ему не хотелось только задеть свой мозг и превратиться в нечто растительное. Это должно быть самоубийством, а не попыткой к самоубийству, и оно должно быть опрятным, чистым и эффективным. Больше никаких ошибок. Плотины в ущелье Сьерра для одной жизни достаточно.
Когда удостоверился, что пистолет расположен почти перпендикулярно к виску, без колебаний спустил курок.