====== Глава 1. Опора Мечты Ноя. ======
Роад Камелот, Мечта Ноя, Старшее Дитя — это всё имена маленькой черноволосой девочки, которой точно не дашь больше двенадцати, а настоящий возраст придётся высчитывать очень долго. Она сама не понимает, сколько ей. И какие года стоит считать. Роад Камелот — обеспеченная, вздорная девчонка из высших слоёв общества, красавица и умница, которая не умеет грустить и слишком любит шутить над другими.
Роад Камелот. Она не так давно залезла в книги, чтобы найти, что означает её новая фамилия. Ей просто снова было скучно. До того скучно, что пришлось лезть в книги, потому что никого рядом, кроме до омерзения услужливых акума, не было. Что ж, она хохотала около получаса. А потом ещё и ещё по мере чтения историй о рыцарском замке, короле Артуре и круглом столе. Ей даже захотелось уговорить Удовольствие или Алчность найти этот самый Камелот. Говорят, из-за его месторасположения даже устраивали горячие дебаты.
А круглый стол она сама одно время любила создавать для семейных ужинов. И мечтала о том, что скоро там соберётся вся семья, и они будут строить свои планы, скучать, хулиганить и жаловаться. В общем, всё то, что они так любят делать. И что из этого получилось?
Мечта Ноя. Мечта, оказавшаяся Старшей. А это не так прекрасно, как кажется. Как говорится, не только привилегии, но и ответственность. Ведь её «назначение» Старшей случилось впервые. Она не помнила этого, но знала. Теперь она управляла Ковчегом, она же слышала пробуждающихся братьев и сестёр, их крики боли, которые всегда ощущались с торжеством: скоро ещё одно место за столом будет занято. Именно она встречала их в этот раз и передавала Пробуждённым благословение Графа. Ведь он мог быть занят. Она была его правой рукой, частицей его разума, исполнителем его воли. И всё это должно было быть великолепно. Это, конечно, нагрузка, но не настолько страшная, потому что у неё, как у Мечты, обязанностей не было никаких, кроме как быть самой собой. Она думала, что справится….
В любой другой век она обязательно справилась бы.
Но сейчас Граф сходил с ума.
Сначала это было незаметно. Да и какой Ной, а тем более Старшее Дитя, возьмёт в голову такую идею? Он вёл себя как обычно: улыбался Семье и любил их больше своей длинной жизни, иногда был строг, но никогда не перегибал палку, дурачился, как ребёнок, хотя на самом деле был печален.
Когда с ним случилась эта беда и когда он сам понял, что что-то не так? И понял ли?
Всё началось ещё тогда, в прошлом поколении. Их предал новый, Четырнадцатый Ной. Он не смог стать настоящим Ноем, он намертво прилип к собственному прошлому и своему старшему человеческому брату. Ему было плевать на них. Сейчас Роад почти осознала это. Хотя, кажется, она сама нравилась Четырнадцатому, как и некоторые другие члены Семьи. Но без раздумий решился на убийство. Он уничтожил Семью, защищая то, во что верил. То, что было ему дороже.
Он не был настоящим членом их Семьи. Но, к сожалению, Граф уже принял его и впустил в сердце. Наверное, он сошёл с ума в тот момент, когда занёс свой меч над бунтарем. Возможно, он сошёл с ума, когда понял, что кто-то из Ноев может не просто предать, а уничтожить их всех. Потому что в здравом уме Граф никогда не смог бы убить ни одного члена Семьи. А Неа он в Семью уже принял.
Она была единственной, кто выжил. И, честно говоря, сильно жалела об этом, было нелегко. И Графу действительно было больно. И, как обычно, он винил во всём человечество, пускающее свои гнилые корни всюду. Винил и себя, потому что недоглядел, потому что не смог понять: как Неа мог решиться на такое. Где он недосмотрел, что он должен был сделать? Наверное, если бы Мечта погибла, с Графом могло бы случиться что угодно. Но для неё он всё так же продолжал улыбаться. Улыбаться и собирать новые сюжеты людских трагедий.
А Мечта превращалась в Старшее Дитя. И несколько позже впервые услышала Пробуждение, в котором тут же и напортачила. Впрочем, это могла быть и не её вина. Она не знала точно, но пробудившийся Гнев был не совсем правильным: он потерял возможность становиться человеком и едва не сошёл с ума от боли. Её благословение, что она несла от Графа, что было необходимо любому Пробудившемуся Ною, подействовало не до конца. И ей было страшно стыдно.
Однако, несмотря на минусы, Гнев оставался всё тем же ворчливым громилой, который теперь питался только сладким. Приторно сладким. И он всегда отказывался от семейных обедов или приходил только к десерту. Роад это веселило, а Граф стал всё чаще исчезать по своим делам и всё дольше просиживать над чертежами завода акума.
Потом Пробудилась Страсть. Непривычная, не такая, как в прошлом. Новая Страсть сливалась с тенями и терялась даже в пустых комнатах. Молчаливая, самостоятельная, гуляющая сама по себе и признающая лишь одного хозяина — Графа. Роад редко обращала на неё внимание.
А следующим был Тикки. Один из тех Ноев, у которых она предпочитала человеческое имя. Потому что Удовольствие раскрывало лишь одну его половину. Он пытался жить двумя жизнями, теша себя непонятными надеждами. Роад не знала, что он там себе напридумывал, но было очевидно, что долго это продолжаться не сможет.
Граф в это время вообще не появлялся на горизонте и сердито отмахивался от постоянных просьб Мечты поиграть с ней. Тогда-то у неё и появилась привычка утаскивать втихую меч-зонтик и играть с ним. С ним и с Акума. Особенно забавными получались погони в её маленьких, принадлежащих только ей мирах.
Потом пробудился Одарённость. Пробудился и сразу же замкнулся в себе и своих исследованиях. А Граф объявил, что сценарий готов. И Мечта Ноя улыбалась. Тогда она и не подозревала обо всех подводных камнях, что им ещё предстояло встретить. И о самом мощном и страшном камне – Неа Уолкере, Четырнадцатом Ное, чьё имя в Семье не называли. Чьё имя было забыто всеми, кроме неё и Графа. Но Граф молчал, и она тоже. Она всегда знала и понимала больше других, и, когда Граф приказал убить всех людей, связанных с Маной, злополучным братом Неа, у неё зародились первые предположения о том, что она что-то упускает. Да вот только меч Графа был единственным оружием, которым можно было уничтожить Ноя, чтобы он больше никогда не смог Пробудиться в новых поколениях. По крайней мере, так считали все Нои. По крайней мере, она считала, что Граф нанёс Четырнадцатому смертельный удар, и тот не прожил и лишнего мгновения.
Они все так считали.
Она трусливо не замечала несостыковки. Она предпочитала не думать о том, что из этого получится. Она верила в непогрешимость планов Графа, совсем забыв, как сама была свидетелем его ошибки. Она определённо во многом была виновата.
Четырнадцатый Ной оказался жив. Более того, он начал пробуждаться в мальчике-экзорцисте — Аллене. Его Роад встречала и до этого, и он ей даже нравился, но это не мешало ей желать убить его и радоваться каждый раз, когда он выживал. Сейчас, стараясь быть честной с самой собой, Роад не могла ответить, что именно притягивало её в этом мальчике: Аллен или Неа? Возможно ли, что она, как Старшая, сразу почувствовала в нём брата?
Она не знала. Она нервно поправляла тонкие перчатки на руках, расправляла несуществующие складки на платье и пыталась придумать, чем себя занять. Ей было страшно. Она чувствовала, что не справляется, что её Семья близка к краху. И в этом виноваты не какие-нибудь враги, “борцы за справедливость, добро и посланники Бога”, а член их собственной Семьи. И они все тоже. Потому что делают всё не так. Потому что не смогли стать поддержкой для Графа, когда он в этом нуждался.
Она могла вздохнуть немного спокойнее, но почему-то не хотелось даже погрызть любимые леденцы. Они были любимыми лишь потому, что их частенько приносил Граф и вручал целые мешки, простым жестом фокусника вытаскивая из ниоткуда. Как он умудрялся это делать, Роад не знала и знать не желала. Она хотела оставить себе эту частичку чуда. Оно было необходимо ей куда больше, нежели воздух людям.
Сейчас она нервно болтала ногами, лёжа на спине, и делала вид, что ей весело. Но всего час назад её сменили у постели Графа, когда ей показалось, что она что-то услышала. Как она могла веселиться?
Тысячелетний стал совсем плох, когда прямо перед ним пробудился Неа. И, честно говоря, Роад была готова расцеловать Аллена за то, что тот смог победить и загнать его обратно. Она боялась появления Неа. Потому что со времени их встречи Граф беспробудно лежит в постели и бредит. Невнятно бормочет что-то на неизвестном для Мечты языке и, кажется, зовёт кого-то. Ей хочется расплакаться, когда она видит непобедимого Графа в таком состоянии и не может помочь. И её ужасают планы Неа, его желание убить Графа и занять это место. Словно это так просто.