ЛЕНИНГРАД
«ИСКУССТВО»
ЛЕНИНГРАДСКОЕ
ОТДЕЛЕНИЕ
1978
БЕРНАРД ШОУ
ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ ПЬЕС В ШЕСТИ ТОМАХ
Под общей редакцией
А. А. Аникста, Н. Я. Дьяконовой, Ю. В. Ковалева, А. С. Ромм, Б. А. Станчица, И. В. Ступникова
БЕРНАРД ШОУ
ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ ПЬЕС В ШЕСТИ ТОМАХ
Том 1
Пьесы неприятные
ДОМА ВДОВЦА
СЕРДЦЕЕД
ПРОФЕССИЯ МИССИС УОРРЕН
Пьесы приятные
ОРУЖИЕ И ЧЕЛОВЕК
КАНДИДА
ИЗБРАННИК СУДЬБЫ
ПОЖИВЕМ - УВИДИМ
И (Англ) Ш31
Вступительная статья А. А. Аникста Комментарии А. А. Аникста и А. Н. Николюкина Редактор тома Е. А. Корнеева Художник Б. В. Власов
¥1¥ 70600-053
Ш -подписное _
025(01)-78 ©«Искусство», 1978 г.
БЕРНАРД ШОУ
ВЕЛИКИЙ НАСМЕШНИК
Важные жизненные вопросы принято обсуждать с подобающей им серь-I' шостыо. Бернард Шоу 1 не признавал этого. Чего бы он ни касался и своих произведениях — религии, философии, морали, политики, экономики, искусства, — во всем он находил повод для насмешки. Обладая необыкновенно острым умом, он обличал и высмеивал несправедливости общественного устройства, противоречия между показными принципами и истинным состоянием вещей, нелепость господствующих предрассудков и всей силой своего сатирического дарования обрушивался на святыни буржуазного общества.
Шоу писал о коренных, серьезнейших вопросах жизни, но избирал для этого веселую форму. Его пьесы принадлежат к разным типам комедии, и даже те из них, которые по содержанию приближаются к тра-I сдии, писатель наполняет речами и диалогами, полными комизма. Шоу — один из самых остроумных писателей мира. Недаром его называли то Мольером, то Вольтером XX века. Но столь же часто п даже чаще его обзывали клоуном и шутом. Есть доля правоты и в том и в другом, ибо Шоу — смеющийся мудрец, апостол-шутник, философ-весельчак.
Парадоксализм Шоу иногда раздражал даже тех, кто был согласен с его мнениями. JI. Н. Толстой упрекнул его: «Вы недостаточно серьезны. Нельзя шуточно говорить о таком предмете, как назначение человеческой жизни и о причинах его извращения и того зла, которое наполняет жизнь нашего человечества».2 Укор яснополянского мудреца не смутил Шоу, и он возразил: «Вы говорите, что я в этой книге3 недостаточно серьезен, что я заставляю публику смеяться даже в самые серьезные моменты. А почему бы и нет? Надо ли изгонять юмор и смех? Предположите, что мир есть всего лишь одна из божьих шуток. Разве из-за этого вы меньше старались бы пре-1’ратить его из дурной шутки в хорошую?»4
Толстой критиковал Шоу не только за несерьезную манеру изложения мыслей, но и за то, что она будто бы не достигает цели: «Вопросы, которых вы касаетесь, имеют такую огромную важность, что людям с таким глубоким пониманием зол нашей жизни и такой блестящей способностью изложения, как вы, делать их только предметом сатиры часто может более вредить, чем содействовать разрешению этих важных вопросов.
В вашей книге я вижу желание удивить, поразить читателя своей большой эрудицией, талантом и умом. А между тем все это не только не нужно для разрешения тех вопросов, которых вы касаетесь, но очень часто отвлекает внимание читателя от сущности предмета, привлекая его блеском изложения».5
У Шоу нашелся ответ и на это. Он воспользовался двойственностью великого русского писателя, в котором в последние годы его жизни моралист боролся с художником. В полемике с Толстым-моралистом Шоу решил опереться на Толстого-художника. «Во всех известных мне драмах я не могу припомнить сцены, которая восхитила бы меня так, как сцена со старым солдатом в «Власти тьмы» [...] Особенно поразило меня в этой пьесе то, что проповеди набожного старика отца при всем том, что ом прав, оказались совершенно бесполезными, — они только обозлили его сына и лишили его последних остатков самоуважения. Но то, чего не смог сделать набожный и добрый отец, того достигает старый негодяй солдат, как если бы он был гласом самого бога. На меня эта сцена, где двое пьяниц валяются на соломе и старший побуждает более молодого преодолеть свою трусость и самолюбие, произвела такое сильное впечатление, какого не могла бы добиться обычная романтическая сцена; и в моем «Бланко Пос-нете» я по-своему использовал эту богатейшую жилу, которую вы первым открыли современным драматургам».6
1
Утвердившееся русское написание фамилии писателя неточно. По-английски его фамилия произносится: «Шо».