Перевод с английского Е. В. Афонасина, М. В. Бабака, А. Б. Дидикина и С. В. Моисеева
Под общей редакцией Е. В. Афонасина и С. В. Моисеева
С послесловием С. В. Моисеева
ПРЕДИСЛОВИЕ
Моей целью в этой книге было развитие нашего представления о праве, принуждении и морали как различных, однако и связанных друг с другом социальных явлениях. Хотя работа изначально предназначалась для изучающих юриспруденцию, я надеюсь, что она может оказаться полезной и тем, чьи основные интересы лежат скорее в сферах моральной и политической философии или социологии, а не права в собственном смысле этого слова. Юрист будет рассматривать эту книгу как очерк аналитической юриспруденции, так как она посвящена скорее прояснению структуры правовой мысли, нежели критике права или правовой теории. Кроме того, во многих случаях я поднимал вопросы, призванные точнее определить значение понятий. Так, к примеру, я рассматривал: отличие выражения «был должен» от «имел обязанность»; то, как высказывание о том, что данное правило является действительным правилом закона, отличается от предсказания ожидаемого поведения официальных лиц; а также что мы имеем в виду, говоря, что данная социальная группа соблюдает правило, и в чем здесь сходство и отличие от утверждения, что ее члены обычно поступают некоторым образом. На самом деле одной из важнейших тем книги является утверждение, что ни право, ни любая другая форма социальной организации не могут быть поняты без осознания принципиального различия между двумя типами высказываний, которые я назвал «внутренними» и «внешними» и которые оба могут делаться относительно любого социального правила.
Несмотря на особое внимание, которое я уделяю анализу, книга может также рассматриваться как очерк дескриптивной социологии, ибо представление о том, что изучение смысла слов всего лишь проясняет слова, ложно. Многие важные и непосредственно не очевидные различия между типами социальных ситуаций или отношений наиболее ясно выявляются благодаря изучению соответствующих выражений и того, как они зависит от социального контекста, нередко явно не названного. В этой области в большей мере, чем где-либо, верно то, что мы можем использовать, как сказал профессор Дж. Л. Остин, «более четкое значение слов, чтобы яснее воспринимать явления».
Я глубоко и очевидным образом обязан другим исследователям. В самом деле, большая часть книги касается недостатков простой модели правовой системы, сконструированной на основе императивной теории Остина. И хотя в тексте я позволил себе обойтись немногими ссылками на других авторов и свел сноски к минимуму, в дополнении, помещенном в самом конце книги, читатель найдет более обширные примечания, которые следует читать после ознакомления с содержанием каждой главы. Именно здесь мои воззрения сопоставляются с мнениями моих предшественников и современников, а также высказываются соображения о том, как можно было бы развить далее высказанные ими положения. Я избрал такую структуру работы отчасти потому, что сопоставления с другими теориям мешали бы непрерывному развитию моей аргументации. Кроме того, передо мной стояла и педагогическая задача: я надеюсь, что такая структура позволит опровергнуть мнение, что книга по теории права - это сочинение, из которого читатель в основном узнает о том, что по тому или иному поводу написано в других книгах. До тех пор пока пишущие будут придерживаться такого мнения, едва ли им удастся достигнуть прогресса в самой теории; и пока читатели согласны с этим мнением, образовательная ценность этого предмета будет невелика.
Я обязан слишком многим друзьям, помогающим мне в течение слишком длительного времени, чтобы иметь возможность высказать всем персональную благодарность. Однако я должен здесь выразить особую благодарность г-ну А. М. Оноре, чья детальная критика помогла выявить многие смысловые и стилистические недочеты. Я постарался учесть все это, однако боюсь, что все равно осталось много такого, чего он бы не одобрил. Я обязан беседам с г-ном Г. А. Полом всем тем, что есть ценного в политической философии этой книги и предложенной в ней новой интерпретации естественного права. Я благодарен ему также за чтение гранок. Наконец, я благодарен доктору Руперту Кроссу и г-ну П. Ф. Стросону, которые ознакомились с текстом и высказали ценные замечания.
Г. Л. А. Харт
ГЛАВА ПЕРВАЯ НАСУЩНЫЕ ВОПРОСЫ
1. ЗАТРУДНЕНИЯ ПРАВОВОЙ ТЕОРИИ
Не многие вопросы, касающиеся человеческого общества, задавались с такой настойчивостью, а серьезные мыслители отвечали на них столь различными, странными и даже парадоксальными способами, как это происходило с вопросом «Что есть право?»[1] Даже если мы ограничим наше внимание правовой теорией последних 250 лет и не будем рассматривать классические и средневековые спекуляции о «природе» права, мы обнаружим ситуацию, не имеющую аналогов ни в каком другом предмете, систематически изучаемом как отдельная академическая дисциплина. Не существует обширной литературы по вопросам «Что такое химия?» или «Что такое медицина?», как это происходит с вопросом «Что есть право?» Несколько строк на странице какого-нибудь элементарного учебника — вот все, что предлагается рассмотреть изучающему эти науки; и ответы, которые ему даются, очень сильно отличаются от тех, которые предлагаются студенту, изучающему право. Никто не считает проясняющим дело или важным настаивать на том, что медицина — это «то, что доктора делают с болезнями», или «предсказание того, что сделают доктора»; или объявлять, что то, что обычно считается характерной и главной частью химии — скажем, изучение кислот — в действительности вовсе не является частью химии. Однако в случае права часто произносились вещи, столь же странные, на первый взгляд, что и эти, — и не только произносились, но и защищались с такими красноречием и страстью, как если бы они являлись открытием истин о праве, долго скрываемых искажениями его сущностной (essential) природы.
1
«What is law?» Английское слово «law» может в переводе на русский язык означать как «право» (в том числе и в обобщенном смысле, как дисциплину), так и «закон». Это обстоятельство создает дополнительную сложность при переводе англоязычных правовых текстов. Переводчикам, как и читателям, приходится ориентироваться по смыслу. — Примеч. пер.