Отвѣтить на этотъ вопросъ не трудно.
Представительный режимъ — этотъ компромиссъ со старымъ режимомъ, сохранилъ правительству всѣ атрибуты неограниченной власти и подчинилъ его дѣйствія фиктивному контролю народа. Теперь онъ отжилъ свой вѣкъ и служитъ тормазомъ для прогресса человѣчества. Его недостатки не зависятъ отъ лицъ, стоящихъ у власти, они присущи самой системѣ и такъ глубоко вкоренились въ него, что никакое преобразованіе не приспособитъ его къ требованіямъ нашего времени.
Представительный режимъ — это организованное господство буржуазіи, исчезнетъ вмѣстѣ съ ней. Наступающая экономическая фаза требуетъ новой политической организаціи, не имѣющей ничего общаго съ представительствомъ.
Представительному правительству присущи всѣ недостатки правительства. Оно не только не умѣетъ ихъ сгладить, но даже создаетъ новые. Знаменитые слова Руссо о правительствѣ вообще примѣнимы къ нему, какъ нельзя лучше. „Чтобъ можно было передать свои права выборному собранію”, говоритъ онъ, „оно должно состоять изъ ангеловъ. Да и у нихъ выростутъ рога и когти, какъ только они примутся за управленіе людьми —„этимъ стадомъ скотовъ!”
Представительное правительство, называется-ли оно Парламентомъ, Конвентомъ, Совѣтомъ Коммуны или какимъ-нибудь другимъ нелѣпымъ именемъ, назначено-ли оно префектами Бонапарта или архи-свободно избрано населеніемъ возставшаго города, — всегда стремится подобно деспотамъ расширить свои права, вмѣшиваясь во всѣ проявленія жизни, замѣняя законами свободную иниціативу отдѣльныхъ лицъ и группъ. Оно забираетъ въ свои когти человѣка съ самаго дѣтства и ведетъ его до могилы отъ закона къ закону, отъ угрозы къ наказанію, никогда не выпуская его изъ подъ своей опеки. Приходилось-ли вамъ слышать, чтобы выборное правительство объявило себя некомпетентнымъ по какому-либо вопросу?
Подчинять своимъ законамъ всѣ проявленія человѣческой дѣятельности, вникать въ мельчайшія подробности жизни „своихъ подданныхъ” — вотъ цѣль государства и правительства. Правительство, будь оно конституціоннымъ или нѣтъ, стремится распространить свою власть, регламентировать всѣ функціи общества, не останавливаясь ни передъ какими преградами, кромѣ агитаціи и возстанія. Парламентское правительство, — оно уже доказало это, — не составляетъ исключенія.
Государство, говорятъ намъ, имѣетъ цѣлью защищать слабаго отъ сильнаго, бѣднаго отъ богатаго, трудящіеся классы отъ классовъ привилегированныхъ. Мы знаемъ, какъ правительства исполнили эту миссію: они поняли ее въ обратномъ смыслѣ. Вѣрныя своему происхожденію, правительства, вообще, являются покровителями привилегированныхъ противъ угнетенныхъ. Представительное правительство, въ частности, организовало защиту промышленной и коммерческой буржуазіи отъ аристократіи, съ одной стороны, и эксплоатируемаго народа съ другой; изысканно вѣжливое и заискивающее передъ аристократами, оно поражаетъ своей жестокостью по отношенію къ пролетаріямъ. Вотъ почему самый пустяшный законъ, охраняющій трудъ, долженъ быть вырванъ у парламента путемъ упорныхъ возстаній. Вспомните, цѣной какой борьбы, какихъ усилій удалось добиться отъ англійскихъ парламентовъ, швейцарскаго федеративнаго совѣта и французскихъ палатъ, нѣсколькихъ жалкихъ законовъ объ ограниченіи рабочаго дня. Впервые они были получены въ Англіи; рабочимъ удалось завоевать ихъ лишь путемъ разгрома фабрикъ.
Въ странахъ, гдѣ революція не лишила аристократіи ея значенія, дворянство прекрасно уживается съ буржуазіей. — „Признай, аристократъ, за мною право издавать законы, говоритъ буржуа, а я буду охранять твои дворцы”. И онъ честно исполняетъ свое обѣщаніе, пока ему не грозитъ опасность.
Потребовалось сорокъ лѣтъ непрерывныхъ волненій, доходящихъ временами до возстаній и поджоговъ деревень, чтобы заставить англійскій парламентъ гарантировать фермерамъ тотъ излишекъ дохода, который получается съ арендованной земли, благодаря произведеннымъ ими улучшеніямъ. А знаменитый „аграрный законъ”, вотированный для Ирландіи? Послѣ какой тяжелой борьбы онъ достался народу! Страна должна была возстать, отказаться наотрѣзъ отъ взноса арендной платы и защищать свое имущество бойкотомъ и поджогами. Самъ Гладстонъ признаетъ, что это былъ единственный способъ принудить буржуазію вотировать этотъ жалкій законъ, который только съ виду защищаетъ голодную страну отъ притѣсненій лордовъ.