Это был невысокий худощавый мужчина, выглядящий сурово в черном одеянии священнослужителя, с волосами, зачесанными назад и завитыми над ушами и за ними. Его одежда была сшита из ткани превосходного качества, а чулки - из шелка. Лицо же - вытянутое, фанатичное, без намека на улыбку, с тонкими губами, энергичное и жесткое. Невысокий чиновник узнал это лицо, но не мог вспомнить имя.
Священник сидел прямо напротив другого пассажира кареты - с полдюжины раз его взгляд останавливался на густой, ненапудренной шевелюре и лице попутчика.
Когда до Труро оставалось не более пятнадцати минут, и лошади перешли на шаг, взбираясь на крутой холм, тот оторвался от книги, и их глаза встретились.
- Простите меня, сэр, - произнес священнослужитель резким, энергичным голосом. - Черты вашего лица мне знакомы, но не могу вспомнить, где мы встречались. Не в Оксфорде ли?
Молодой человек был высок, худ и широк в кости, со шрамом на щеке. Он носил двубортный сюртук для верховой езды, укороченный спереди, так что виднелись жилет и бриджи из плотной светло-коричневой ткани. Темные волосы с медным отливом были бесхитростно зачесаны назад и перехвачены коричневой лентой.
- Вы ведь преподобный доктор Холс, не так ли? - спросил незнакомец.
Мелкий чиновник, следивший за этим разговором, выразительно глянул на жену. Приходской священник Тауэрдрета, викарий Сент-Эрме, директор гимназии Труро, видный горожанин и предыдущий мэр Труро, доктор Холс являлся персоной важной. Этим объяснялись его манеры.
- Так вы меня знаете, - удовлетворенно произнес доктор Холс. - У меня, как правило, хорошая память на лица.
- У вас было много учеников.
- А, это всё объясняет. Зрелость меняет внешность. Мммм, гм... Позвольте предположить... Хоуки?
- Полдарк.
- Фрэнсис, не так ли? - священник прищурился, вспоминая. - Я думал...
- Росс. Вы лучше помните моего кузена. Он продолжил обучение. А я почувствовал, совершенно ошибочно, что в тринадцать лет мое образование уже вполне завершено.
- Росс Полдарк, - вспомнил он наконец. - Ну-ну. Вы изменились. Теперь я вспомнил, - слегка насмешливо произнес доктор Холс, - вы были непокорным. Мне приходилось частенько вас пороть, а потом вы сбежали.
- Да, - Полдарк перевернул страницу книги, - дрянное дельце. И ваши лодыжки болели так же, как и мои ягодицы.
На щеках священника заалели два небольших пятна. Он уставился на Росса, а потом отвернулся к окну.
Невысокий чиновник слышал о Полдарках, слышал о Джошуа, от которого, как говорили, в пятидесятые и шестидесятые годы ни одна красивая замужняя или незамужняя женщина не чувствовала себя в безопасности. Это, должно быть, его сын. Необычное лицо с выступающими скулами, крупным ртом и большими, крепкими белыми зубами. Прозрачные серо-голубые глаза под тяжелыми веками придавали большинству Полдарков обманчиво сонный взгляд.
Доктор Холс возобновил нападки.
- С Фрэнсисом, я полагаю, всё хорошо? Он женился?
- Когда я в последний раз слышал о нем - нет, сэр. Я какое-то время провел в Америке.
- Боже мой. Плачевная ошибка, вся эта заваруха. Я был полностью против. Вы видели войну?
- Участвовал.
Они достигли вершины холма и, наконец, кучер ослабил вожжи на спуске.
- Вы тори? - доктор Холс наморщил тонкий нос.
- Солдат.
- Ну, в том, что мы проиграли, нет вины солдат. Англия без энтузиазма ко всему этому отнеслась. У нас нерадивый старик на троне. Он протянет недолго, а у принца другие взгляды.
Дорога в самой крутой части холма была сильно разбита, и карета тряслась и опасно раскачивалась. Ребенок заплакал. Они достигли подножья, и спутник кучера затрубил в рожок. Карета повернула на Сент-Остелл-стрит. Вечером во вторник возле лавок народу толклось немного. Два полуголых малолетних оборванца бежали рядом с каретой на всем протяжении улицы, клянча медяки, но отказались от погони, когда карета влетела в грязь на Сент-Клемент-стрит. Под громкий скрип и крики она завернула под острым углом, по узкому мосту пересекла реку, затряслась по гранитной брусчатке, накренилась, снова повернула и, наконец, остановилась перед постоялым двором "Красный лев".
В последовавшей суете преподобный доктор Холс, холодно попрощавшись, вышел первым и исчез, быстро перейдя между лужами дождевой воды и лошадиной мочи на другую сторону узкой улицы. Полдарк встал, чтобы тоже выйти, и чиновник впервые заметил, что молодой человек прихрамывает.